Опыт человеческой селекции: уродливые души в совершенных телах

Во второй половине ХІХ века в европейском научном пространстве появилось новое учение, которое его создатель, Ф. Гальтон, назвал евгеникой, от греческого εὐγενής – хорошего рода, благородный.

Главной задачей евгеники была селекция. Поначалу сферой деятельности ученых-евгеников были сельское хозяйство и животноводство. И здесь методы селекции себя полностью оправдывали. И все было бы хорошо, если бы адепты евгеники не решили включить в число своих объектов человека. Интересно то, что никого из евгеников не смутил тот факт, что человека приравняли к кукурузе, фасоли или скоту. Но здесь, наверное, есть свое объяснение.

Нужно сказать, что Ф. Гальтон (тот самый, кого принято считать отцом евгеники) приходился двоюродным братом Ч. Дарвину и, судя по всему, разделял его взгляды, что люди от животных принципиально ничем не отличаются. Было решено, что человека можно улучшать, как племенного жеребца. Причем во внимание принимались только уровень интеллекта, физическое здоровье и отсутствие наследственной патологии. Моральные качества не учитывались.

Сам Гальтон определил евгенику как «науку, занимающуюся всеми факторами, улучшающими врождённые качества расы», как некое «социальное управление эволюцией человека» для создания идеальной во всех отношениях человеческой особи. То есть человек, созданный Богом, решил, что может создать человека, который будет лучше чем тот, которого создал Бог.

Сам Гальтон определил евгенику как «науку, занимающуюся всеми факторами, улучшающими врождённые качества расы», как некое «социальное управление эволюцией человека» для создания идеальной во всех отношениях человеческой особи.

Начались бурные обсуждения. Решения, которые были приняты, выглядели вполне разумными – было предложено стерилизовать преступников, душевнобольных, а также лиц с тяжелой наследственностью. На первый взгляд – ничего ужасающего. Напротив – очень мудрая политика, направленная на построение здорового и счастливого общества. И все бы, наверное, продолжалось так и дальше, но в начале ХХ века сначала очень осторожно, а потом все смелей и смелей начали появляться идеи, которые можно было назвать закономерной эволюцией евгенистической мысли.

Убийство идиота – полезно и правильно

В 1920 году в Германии была опубликована книга «Разрешение на уничтожение жизни, недостойной жизни». Её авторы, профессор психиатрии Альфред Хохе и профессор юриспруденции Карл Биндинг, писали, что «идиоты не имеют права на существование, их убийство – это праведный и полезный акт». Хохе утверждал, что некоторые люди – это балласт, создающий проблемы для других, а также экономические издержки для государства.

«Принцип, оправдывающий убийство, должен быть применен к неизлечимо больным… Право на жизнь должно быть заработано и обосновано, а не признано в качестве догматического постулата… Может быть, однажды мы созреем до понимания того, что устранение полных духовных мертвецов – не преступление, не безнравственное действие, не бесчувственная чёрствость, а дозволенный полезный акт»

Его соавтор Карл Биндинг писал, что в интересах здорового общества необходимо создать специальные комиссии, в ходе работы которых были бы решены судьбы людей, недостойных жизни. Эта книга не была запрещена и не вызвала в обществе каких-то серьезных протестов или критики.

А ведь не нужно забывать, что Германия начала ХХ века – это страна, считающая себя христианской. И тем не менее, идеи Хохе и Биндинга были приняты многими немецкими биологами и врачами, а также легли впоследствии в основу государственной программы «предотвращения вырождения немецкого народа как представителя арийской расы».

Вскоре, в 1923 году, в Мюнхенском университете была открыта кафедра расовой гигиены. А затем в Берлине основан специальный Институт антропологии, генетики человека и евгеники им. кайзера Вильгельма, где разрабатывались идеи, сходные с идеями расовой гигиены. Нужно сказать, что с этим институтом был связан печально известный Йозеф Менгеле, врач, впоследствии осужденный на одном из малых Нюрнбергских процессов за опыты над заключенными в Освенциме. Но это будет позже, а пока Менгеле защищает докторскую диссертацию по теме «Расовые различия структуры нижней челюсти».

Напомним, это только 20-е годы. Гитлер сидит в тюрьме и пока еще не думает о мировом господстве. А идеи уже носятся в воздухе. Как раз в это время Гитлер изучает работы Е. Фишера и Ф. Ленца по наследственности человека, расовой гигиене и евгенике, а также книги, написанные психиатрами Альфредом Плетцом и тем самым Альфредом Хохом. Именно их идеи он использует, придя к власти.

Хочешь жениться – докажи свою расовую значимость

Уже с 1932 года начинают действовать законы о так называемой «расовой пригодности». Для вступления в брак жениху и невесте нужно предоставить документы, доказывающие их расово-биологическую значимость. В 1933 году Гитлер подписывает «Закон о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями», который официально разрешал подвергать принудительной стерилизации тех, кто не соответствует представлениям о «расовой гигиене».

В 1936 году принимаются расовые законы, касающиеся евреев. И, наконец, в 1939 запускается государственная программа, в ходе которой немецкий народ должен был быть избавлен именно от того самого «балласта», о котором писали Хохе и Биндинг. Операция под кодовым названием Т-4 (по названию улицы, на которой находилась штаб-квартира проекта – Тиргартенштрассе, 4). Она была направлена на «очищение арийской расы от неполноценных человеческих особей и экономии бюджетных средств, необходимых в условиях ведения войны».   

Уничтожению в первую очередь подлежали душевнобольные, умственно отсталые, инвалиды, дети с ДЦП и синдромом Дауна, люди с тяжелыми наследственными заболеваниями, а также лица, не принадлежащие к арийской расе. Впоследствии был отдан новый приказ – «производить уничтожение всех, неспособных продуктивно работать, а не только лишенных рассудка». Арестовывали каждого, кто был отнесён к категории людей, «обременяющих общество».

Также в программу эвтаназии были включены военнопленные, остарбайтеры и немецкие солдаты, возвращавшиеся с фронта с тяжелыми увечьями и психическими травмами. Бывали случаи, когда эсесовцы, члены отрядов особого назначения, не выдержав огромного количества убийств, которые они совершали, заболевали психически. Их помещали в психиатрические лечебницы, где убивали.

За 2 года, до 1 сентября 1941 года, в больницах Германии умертвили 70 273 человека. Случаев отказа от работы или сопротивления со стороны врачей и медперсонала было немного.

За 2 года, до 1 сентября 1941 года, в больницах Германии умертвили 70 273 человека. Случаев отказа от работы или сопротивления со стороны врачей и медперсонала было немного. Доктор Ф. Кляйн, впоследствии ставший одним из врачей в концлагере Освенцим, высказывался о своей работе так: «Прочь уважение к человеческой жизни – я просто удаляю гнойный аппендикс из больного тела».

Больных, не только взрослых, но и детей, убивали различными способами. Делали смертельные инъекции или попросту морили голодом. Пациентов переводили на так называемую диету-Е, и они вскоре умирали от истощения. Но вот небольшой интересный факт. Согласно диете-Е пациентам не давали никаких жиров, в первую очередь, мяса.

Но вот, что мы читаем в воспоминаниях одного из больничных священников того времени: «Я хотел бы проиллюстрировать циничный характер должностных лиц тем фактом, что пациентам диеты-Е, месяцами не получавшим никакого мяса, давали мясо на День покаяния (первый день Великого поста у католиков и протестантов) и на Страстную пятницу». Но цинизм ли это? Возможно, просто очень красноречивое свидетельство, какими силами на самом деле были вдохновлены все процессы программы Т-4?

Первые газовые камеры убивали не евреев

Вскоре для ее более успешного осуществления был найден экономически выгодный способ убийства – умерщвление при помощи газа. Да-да, первые газовые камеры, а впоследствии и газенвагены (автомобили для умерщвления газом) были сконструированы не для уничтожения евреев, а именно для убийств «неполноценных» немцев.  

«Неизлечимым больным должна быть гарантирована милосердная смерть» – вещал «отец нации». Активно работала пропаганда. С этой целью выпускались брошюры, снимались фильмы. Даже в детские задачники включались задачи с условиями типа: сколько можно будет построить домов, если ликвидировать один приют для душевнобольных, на содержание которого выделяется столько-то бюджетных средств.

Один из пропагандистских фильмов, названный «Жизнь без жизни», был создан психиатром Кампфером. Он был снят для того, чтобы постепенно в сознание немецких обывателей внедрялась мысль: содержание больных и уход за ними обходится государству слишком дорого, а лечить людей с наследственными заболеваниями вообще не имеет смысла. В другом фильме через смотровое окно снимался процесс уничтожения «ненужных» людей в газовой камере. При этом говорилось, что человек не испытывает никаких страданий. «Угарный газ перед тем, как убить, лишает сознания, поэтому пациент получает избавление от боли и страданий».

Заместитель министра внутренних дел нацистской Германии Гютт как-то сказал: «Мы все страстно желаем, чтобы наступило время, когда на всем свете не будет ни психически больных, ни слабоумных, ни в больницах, ни вне их, и как было бы прекрасно жить в таком мире, в котором и все остальное было бы так же совершенно».

Нужно сказать, что программа Т-4 была неоднозначно встречена немецким народом. Сначала она вызвала удивление и недовольство, а потом начались открытые протесты среди родственников больных, а также некоторых священников католической церкви. Это вынудило власти официально закрыть ее в 1941 году. Но все же она продолжала тайно действовать в некоторых закрытых учреждениях вплоть до июня 1945 года. Технические разработки, такие как газовые камеры и газенвагены, стали активно применяться в ходе операции по уничтожению евреев. И это, как ни странно, почти никого не возмущало. Ведь евреи – это совсем другая история.

Живые евреи-инвалиды в столице Германии

И вот как раз в это самое время, примерно в 1940 году, в центре Берлина, может быть, даже недалеко от Тиргартенштрассе, на одной крошечной фабрике по производству щеток и метел появляются странные рабочие. Все они – евреи, большей частью немолодые. Более того, почти все они – инвалиды. Слепые, глухие, слепоглухие. Чудо состоит в том, что многим из них удалось выжить и пережить войну. Но в чем же секрет? Может быть, фабрика принадлежала какому-нибудь партийному бонзе или влиятельному еврею? Да, и такие были во времена Третьего рейха. Те, кого не трогали.

Отнюдь. Владельцем фабрики по производству щеток и метел был немецкий предприниматель Отто Вайдт. Человек не состоятельный, по бедности не получивший хорошего образования и закончивший только начальную школу. Единственным его богатством были моральные принципы, через которые он не хотел переступать. Вайдт был убежденным пацифистом, а также ему была противна идея расового превосходства. Он решил, что, несмотря на всеобщее безумие, он сможет противостоять системе. И ему удалось.

Он был самым обыкновенным немцем, уже довольно пожилым. Более того, он был почти полностью слеп, и сам мог пострадать в ходе чисток программы «расовой гигиены». И все же он сумел организовать производство дефицитного на тот момент товара. Щеток и метел. А также добиться для своей фабрики статуса предприятия, важного в оборонном отношении. Здесь выполняли заказы для вермахта. Это, конечно же, не спасало от постоянных проверок. Офицеры гестапо были здесь частыми гостями. И редко уходили отсюда без подарков.

Инге Дойчкрон, которая работала здесь, вспоминает: «Он подкупал гестаповцев самого высокого ранга, а ведь взяточничество было для нацистов страшным преступлением. И все же… Он был для нас отцом. Каждый день против нас создавали новые законы и распоряжения. Никто не представлял, что будет дальше. Благодаря Отто Вайдту нам удалось все это выдержать, потому что он обращался с нами, как с людьми, с уважением».

Нужно сказать, что содержание евреев обходилось Вайдту в немалую сумму, потому что он должен был платить на евреев налог. Однако ни постоянная финансовая помощь армии, так оформлялся этот налог, ни взятки не давали никакой гарантии, что при очередной волне арестов никто не пострадает. Однажды, придя на фабрику, Вайдт никого там не застал, все рабочие были арестованы. Он тут же оправился в центральную приемную гестапо, и к концу дня всех вернул. И хоть его сотрудники были снова на месте, Вайдт понял, что теперь власти взялись за дело всерьез. Начались акции по очистке Берлина от евреев. В городе их было около 7 тыс. Их забирали и вывозили в такие лагеря как Аушвиц.

Вайдт стал искать выход из положения. Находиться на фабрике стало опасно. Он решил, что нужно спрятаться и начал подыскивать убежище для своих евреев. Было решено оборудовать его прямо в мастерской. Какое-то время удавалось все держать в секрете. И все же убежище было обнаружено. Многих арестовали и оправили в концлагеря. Казалось бы, здесь можно было бы сдаться, оставить все как есть, но Вайдт ищет выход.

Вспоминает Инге Дойчкрон: «Когда многие из его людей оказались в Терезиенштадте, он стал отсылать им посылки с едой, до тех пор, пока можно было купить еду. Это были сухари, сушеные овощи. Он отправил около 150 таких посылок». Более того, он отправляется в Аушвиц. Не нужно забывать, что он почти ничего не видит, передвигается с трудом, и тем не менее в Аушвице ему удается организовать побег для Алисы Лихт.

Да, он не одинок. Ему помогают те, кто думает так же, как он. Но их очень мало. Немногие немцы могли похвастаться тем, что не стали жертвами нацистской пропаганды. Инге Дойчкрон рассказывает о поведении немцев во время массовых арестов евреев в Берлине: «Улицы были пусты. Но можно было заметить, что за шторами стоят немцы и смотрят на происходящее. Все видели, что творилось. И когда мне кто-то начинает рассказывать, что он ничего не знал, я сразу понимаю, что это ложь».

Отто Вайдт умер в 1947 году от сердечной недостаточности. Ему было 64 года. Немолодой, почти полностью слепой человек, инвалид. По всем меркам идеологии Третьего Рейха он – балласт для здорового общества, так называемая «малоценная жизнь». Но, как ни странно, он один из немногих, кому удалось сохранить и чужие жизни, и свое человеческое достоинство. Да, он спас всего несколько человек. Но он сделал все, что мог, тогда как большинство тех, кто был официально признан «достойными жизни», ничего не делали, твердо усвоив мысль о своей избранности.

Больше того, когда в 60-е годы открылись так называемые дела Освенцима, всплыла страшная правда о множестве добропорядочных немцев, безупречных арийцев, лучших представителей расы, служивших надзирателями и охранниками в концлагерях. Тогда впервые в Германии прозвучала ужасающая каждого фраза – «убийцы среди нас». Но немецкое общество быстро от нее отмахнулось, предпочитая все забыть.  

Винтик без совести и веры

Примерно в это же время в Иерусалиме во время суда над А. Эйхманом (начальником Главного управления имперской безопасности, отвечавшим за уничтожение евреев) была высказана мысль о тоталитарной системе, которая делает человека винтиком страшной машины убийств. «А почему, с вашего позволения, вы стали этим винтиком и продолжали им быть при таких обстоятельствах? Что говорит ваша совесть?» – спрашивает присутствовавшая на этом процессе немецко-еврейский философ, автор работ о природе тоталитаризма Ханна Арендт. Эйхман не знает, что ответить, кроме того, что не чувствует за собой никакой вины, потому что исполнял приказ. И это говорит тот, по чьей вине погибли сотни тысяч и миллионы человек.

Иными словами, если весь мир сошел с ума, это значит, что я могу перестать быть человеком, я могу отказаться от личной ответственности за то, что происходит вокруг меня? Получается так? Кто может сказать? Может быть, мы найдем ответ у адептов и последователей евгеники? Ведь это их идеи привели к одной из самых масштабных катастроф в истории человечества. Но, как ни странно, все они молчат. Ни один из них не высказался в защиту подсудимых ни на Нюрнбергском процессе, ни в Иерусалиме. Хочется спросить – почему? Почему они не отстаивали дело своей жизни? Может быть, потому что впереди замаячил призрак виселицы? Да и что они в конце концов могут сказать? Что евгеника рассматривает человека исключительно, как животное? А животные не имеют ни моральных принципов, ни совести, ни веры.   

Получается, попытка создать идеальную человеческую особь привела не к триумфу отдельно взятой человеческой расы, а к страшной моральной катастрофе. И не одного человека, а целого народа, как об этом пишет все та же Ханна Арендт. Больше того, если мы обратимся к результатам нацистской селекционной программы, то увидим, что евгеника и здесь потерпела полное крушение.

Полное крушение

Факты говорят сами за себя. С 1933 по 1945 год нацисты уничтожили и стерилизовали около полумиллиона немцев с различными психическими отклонениями, это составляет более 90 процентов всех душевнобольных. Но уже в 1960-х годах статистика распространения и тяжести психических расстройств в Германии ничем не отличалась от аналогичных данных в других странах мира, «селекция» не помогла.

И вот что интересно, если мы изучим фотографии всех, кто был осужден на большом Нюрнбергском процессе и на 12 последующих малых Нюрнбергских разбирательствах, то с точки зрения евгеники мы увидим в них образцовых представителей человеческой породы. Например, Отто Олендорф, доктор права, интеллектуальный, прекрасно образованный человек.

«Он обладал прекрасным тембром голоса, – писал о нем судья Масманно, возглавлявший один из малых Нюрнбергских процессов, на которых были осуждены командиры айнзацгруп, – ухоженными руками благородной формы, двигался грациозно и с чувством собственного достоинства. Единственным изъяном этой замечательной личности было то, что он убил 90 тысяч человек».

Вдумаемся – «совершенный» человек, единственным недостатком которого было то, что он убил население небольшого города.

Но ведь убивал он исключительно для улучшения человеческой расы. И с точки зрения евгеники Отто Олендорф по всем признакам – один из лучших представителей человеческой породы. Да и не только он, но многие, кто оказался рядом с ним на нюрнбергской скамье подсудимых. Вот такой вот нонсенс. Или не совсем нонсенс? Может быть евгеника все же не настолько плоха?

*   *   *

Церковь учит нас, что тело – это лишь временное пристанище души, и после смерти душа продолжает свое существование в другой форме. Евгеника поставила себе целью вывести совершенное тело, но итог ее стал печальным и неожиданным – такие тела оказались вместилищем удивительно уродливых душ. Но, вот вопрос: не подобной ли евгеникой, только уже в отношении души, занимается Церковь? Не происходит ли на земле селекция, чтобы совершенные души могли попасть на небо? Не для того ли, чтобы стать лучше и совершеннее, мы приходим на богослужения, исповедуемся, причащаемся святых Христовых Таин? Не для того ли мы стараемся исполнять Божии заповеди, становиться добрее, смиреннее, милосерднее? Конечно, Церковь, подобно евгенологам, никого не отсеивает на пути в совершенное общество Царства Небесного, часто люди отсеивают себя сами.

Мы знаем, что, когда в конце времен перед Спасителем соберутся все народы, Он поставит одних справа от Себя, а других – слева. Одни пойдут наследовать Царство, другие – в огонь вечный. Какая судьба ждет двух немцев: величавого красавца Олендорфа, уничтожавшего людей, и неказистого инвалида Вайдта, спасавшего их? Безусловно, точно об этом знает лишь Христос, но почему-то кажется, что там красавцы и инвалиды будут выглядеть совсем по-другому.