«Пикасо́»: Настя и новогодний молебен

Время действия: 1991 год

Место действия: Киев

Действующие лица: о. Александр Каминский; Миша Каминский, его сын; Настя Ищенко, девушка Миши; их одноклассники.

Приглашали праздновать Новый год и Мишу Каминского. Один одноклассник звал к себе и его, и Настю Ищенко, и еще с десяток друзей. Ну и Настя думала, что, разумеется, Миша придет. Но Миша терзался сомнениями. С одной стороны, он даже и не помышлял, чтобы отказаться и оставить Настю одну, в кругу веселящихся одноклассников. А с другой стороны, шел Рождественский пост. Веселье, вроде как, не уместно. Да и традиционный молебен с акафистом в новогоднюю ночь в храме. Этого он тоже оставить не мог, да и не хотел. Как же быть?

Решил поговорить с папой.

– Пап, я вот тут хочу пойти Новый год встречать к Ване Овчаренко, однокласснику.

Папа посмотрел на него с удивлением.

– Ну, ты понимаешь, там будет Настя. Она хочет, чтобы я тоже был. Я не могу… – он умолк, придумывая, чтобы еще сказать.

– Ну, а как же храм? Благодарственный молебен?

Миша пожал плечами.

– Ну, я не знаю, пап. Я и в храм тоже хочу, но… Пап, скажи, что мне делать?

Отец Александр вздохнул. Вопрос был не из легких и не из приятных.

– Что тебе делать, ты должен будешь решить сам. Ты уже в таком возрасте, что уже сам должен принимать решения. Но что я бы тебе посоветовал… Я бы тебе советовал пригласить Настю к нам в храм на молебен. Поговори с ней, расскажи, что это, зачем. Скажи, что нужно за все благодарить Бога, нужно просить у Него благословение на год грядущий. Расскажи про пост…

– Не знаю, пап. Я думаю, она не поймет.

– Почему не поймет? Ты что, уже пробовал? А если не поймет, то как ты собираешься с ней дальше строить отношения?

Миша опять пожал плечами.

– Вообще, друг мой, я советую тебе с девушками быть честным и открытым. Чтобы между вами не было никаких двусмысленностей, никакого недопонимания. Вот ты прямо и открыто ей скажи, что ты верующий человек, что ты церковный пономарь, что хочешь поступать дальше в семинарию, быть священником. Что заповеди Божии, церковные традиции – это та жизнь, которой ты живешь, и которой ты не можешь поступиться. Скажи, что для тебя отношения с женщиной возможны только в браке, и что этот брак будет у тебя в жизни единственным. Я тебе уже про это как-то говорил… Вот так, понимаешь. Чтобы не обманывать ни себя, ни ее. И пусть она себе дальше думает. Продолжать ей с тобой встречаться или нет. А если она решит, что это ее не устраивает, то лучше вам расстаться. И чем раньше это произойдет, тем будет лучше.

Папа говорил, как человек, имеющий жизненный опыт, знающий, что первая любовь очень редко когда бывает настоящей. Но Миша тогда просто не мог жить без Насти, и никакие там, «чем раньше расстаться, тем лучше», его категорически не устраивали.

«Хотя, наверное, папа прав. Надо с ней как-нибудь обо всем этом поговорить».

В итоге папины советы, хотя и были правильными, никакой ясности не внесли.

Через некоторое время Миша очень деликатно спросил про Новый год мнение лучшего друга, Георгия.

– Я тебе уже говорил, грех! – ответил тот. – Соблазн и падение! Я вот решил: вырасту – в монахи пойду, – и он принялся красочно расписывать достоинства и высоту монашеской жизни.

О монашестве Миша не помышлял и стал напряженно думать, как бы так изловчиться, чтобы сесть сразу на два стула, стоящие к тому же в разных местах.

Придумал он вот что. У него была небольшая сумма денег, накопленная из того, что ему давали на мелкие расходы. Он подумал, что пойдет с Настей на Новый год к этому своему однокласснику, поможет там накрывать на стол и все такое. А где-то в полдвенадцатого закажет такси и примчится в храм на молебен, может быть даже и с Настей. А потом, тоже на такси, обратно.

Ну не хотел он расставаться с ней на Новый год… Ну никак…

Мише этот план показался гениальным, но папа только покачал головой.

– Не получится.

– Ну почему, пап?

– Увидишь, – папа еще хотел сказать: «Нельзя служить одновременно Богу и маммоне», – но промолчал.

*   *   *

Когда Миша с Настей переступили порог квартиры Вани Овчаренко, там была уже веселая шумная толпа. Магнитофон громко играл в одной комнате, телевизор так же громко в другой. Народ ходил туда-сюда по квартире, шутил, смеялся. Было еще только начало одиннадцатого, но праздник был уже в самом разгаре. Остро чувствовалось отсутствие родителей и наличие спиртных напитков.

Настю сразу же поставили на кухню крошить салат оливье. Миша тоже бросился помогать, что-то стал носить из кухни в комнату, где накрывался стол.

Когда на часах было одиннадцать, он подошел к ней и стал громко говорить на ухо, стараясь перекричать шум:

– Слушай, Настя. Я вот тут хочу съездить ненадолго в свою церковь…

Она бросила на него удивленный взгляд.

– Ну на такси… Понимаешь, мы там каждый год служим благодарственный молебен. Благодарим за прошедший год, просим благословение на будущий. Это очень красивая служба. Я… я… слушай, поехали со мной? – спросил он, еле сдерживая волнение и поспешно добавил. – И мы сразу сюда вернемся. Это быстро.

Он ужасно боялся, что она скажет: «нет», но Настя как-то удивительно легко согласилась.

– Ну хорошо. Поехали.

Она была возбуждена общей веселой атмосферой, и Мише показалось, что она вообще не поняла, о чем речь.

В начале двенадцатого он позвонил в службу вызова такси. Но каково же было его разочарование, когда он услышал, что все машины заняты.

– Попробуйте позвонить попозже, – сказал приятный женский голос в трубке.

Попозже было то же самое. И еще попозже, и еще…

Миша, весь красный от волнения, сидел у телефона и отчаянно пытался вызвать такси. Но ему вежливо объясняли, что сегодня Новый год и очень много вызовов.

Стрелки часов неумолимо приближались к двенадцати.

«Наши, наверное, уже все приехали», – подумал он. – «Папа в алтаре облачается», – ему стало жутко тоскливо.

Наконец, уже без пяти двенадцать, ему ответили.

– Бежевая «Волга», двадцать семь ноль один, будет у подъезда через пять минут. Выходите.

Он сорвался и побежал искать Настю. Все уже столпились в большой комнате за столом у телевизора. Кто-то открывал шампанское. Настя смеялась какой-то шутке, которую ей рассказывал на ухо Олег Белкович. Тоже одноклассник.

– Настя! Поехали! Такси у подъезда ждет!

– Куда поехали? Какое такси? – удивилась Настя.

– Ну, как же? Ты что, забыла, мы договорились с тобой в храм съездить на молебен.

– Ах! Да! Вспомнила. Но… Миша… уже сейчас куранты бить будут, Новый год. Мы же не можем сейчас всех бросить и уехать… Смотри, вон Леша уже шампанское открывает… Ой! – она вскрикнула вместе со всеми и засмеялась, глядя, как Леша неумело открыл шампанское и облился пеной. Все бросились подставлять ему бокалы. Настя тоже.

Куранты пробили двенадцать, народ закричал: «Ура!», стал чокаться и пить шампанское.

– С Новым годом! С Новым годом! Ура!!!

Все веселились, прыгали, целовались друг с другом. Кто-то хлопнул хлопушку.

А Миша стоял и смотрел на все это грустный, подавленный. Его сердце, его мысли были там, в храме… Он слышал тихие молитвенные песнопения, неторопливые, четкие возгласы отца, вдыхал запах ладана… И на что он это все променял?

«Леша открывает шампанское…»

Ему на шею бросилась счастливая Настя.

– С Новым годом, Мишка! С новым счастьем!

*   *   *

Когда Миша вернулся домой с празднования Нового года, его никто ни в чем не упрекал и даже ничего не спрашивал. Его совесть прекрасно делала это сама.

Когда он мучительно размышлял о том, идти ли ему на праздник или нет, то с удивлением обнаружил, что он, оказывается, очень ревнивый. Ведь он любил Настю, и она казалась ему самой красивой и восхитительной девушкой на свете. А раз так, то и другие должны были ее считать такой же. Поэтому Миша очень болезненно переживал любой взгляд, который бросал в ее сторону кто-нибудь из ребят, любую попытку с ней заговорить. Ему казалось, что это есть уже начало коварного замысла увести от него Настю и оставить его с разбитым сердцем. Она же ведь такая красивая…

Поэтому он приходил в ужас от одной мысли, что она там, на празднике, в кругу веселья и этих всех коварных одноклассников, будет без него, Миши. Ради того, чтобы не оставлять ее одну, он принес очень большую жертву.

А в итоге вышло именно то, чего он так сильно боялся. После провала его гениального плана съездить на такси в церковь Миша сидел с кислой миной на лице и выискивал на столе постную пищу. К таковой относились разве что хлеб и мандарины. Зато Настя была веселой и жизнерадостной. Она все ела, пила шампанское, танцевала и заливалась смехом. А еще этот противный Белкович, общешкольный красавчик и ухажер, постоянно ей что-то шептал на ухо и приглашал потанцевать.

Миша, превозмогая себя, тоже старался казаться веселым, пробовал танцевать, но выходило очень неловко.

– Мишка! Ну чего ты такой сегодня грустный? Ну улыбнись, Миша! Новый год ведь.

Миша улыбался, старался шутить. Когда все расходились, Белкович вызвался проводить Настю домой.

– Не, Олег, – ответила Настя. – Спасибо. Я с Мишей.

– Ну, пока, принцесса, в школе увидимся, – и он чмокнул ее в щеку.

Пока дошли до Настиного дома, Миша чуть не взорвался от ревности, а она ему что-то там весело щебетала. У подъезда он наконец пришел в себя и смог расслышать:

– Ой, Мишка, как хорошо было, правда? Тебе понравилось?

Он уже не мог выдавить из себя это лживое «да», но, взглянув на нее, понял, что этого и не требуется.

Она громко зевнула:

– Ох… так уже спать охота. Приходи ко мне завтра, Миш… Ну то есть уже сегодня.

Она обняла его, и они поцеловались так, как бы папа не одобрил.

Продолжение следует…

Первые две книги серии «Пикасо́» можно заказать по адресу [email protected]