Уроки одного Томоса: почему Украине не нужен «польский сценарий»
Автокефалия Польской Православной Церкви, которую любят приводить в пример украинские автокефалисты, обернулась катастрофическими гонениями на Православие.
22 июня исполняется 70 лет со дня дарования автокефалии Польской Православной Церкви. В 1948 году делегация ППЦ во главе с архиепископом Белостокским и Бельским Тимофеем обратилась к Русской Церкви с ходатайством о создании на территории Польши канонической автокефальной Православной Церкви. В результате был подписан «Акт о воссоединении Польской Церкви с Русской Православной Церковью и о даровании ей автокефалии».
Впрочем, этому акту предшествовала долгая и трагическая история, очень похожая на то, что сейчас происходит в Украине. Если бы существовала «реинкарнация» исторических событий, можно было бы сказать, что сегодняшняя Украина идет тем же путем, что и Польша 100 лет назад, – настолько поразительно сходство политики польского государства в отношении Православной Церкви с тем, что сейчас делает украинская власть.
Став независимым государством, Польша решила, что существование на ее территории православных церковных структур, связанных с РПЦ, является недопустимым. К примеру, в 1921 году министр исповеданий польского правительства Ратай заявлял православным епископам, что легализация Православия возможна только при условии автокефалии.
В свою очередь министр просвещения Польши в начале 1923 года говорил следующее: «Польское правительство не может допустить, чтобы Православная Церковь в Польше управлялась из-за границы. С этой точки зрения вопрос об автокефалии – вопрос политический... Зависимость Православной Церкви в Польше от власти Московского Патриарха равносильна ее подчинению влиянию русского правительства, чего польское правительство не может допустить». Не правда ли, знакомая риторика?
В 1920 году делегат польского правительства Иодко посетил Турцию с целью выяснения вопроса о подчинении Польской Церкви Константинополю! Греки, судя по некоторым источникам, положительно отнеслись к этой просьбе. Интересно, что в личном общении с представителем РПЦ, архиепископом Анастасием (Грибановским), фанариоты заверяли, что «ему нет оснований беспокоиться о каких-либо решениях, неприемлемых для России».
Как здесь не вспомнить заявление современного представителя Константинополя архиепископа Иова (Гечи), который в августе 2016 года заявлял, что Фанар не будет создавать параллельную юрисдикцию в Украине. А также слова влиятельного священника Александра (Карлуцоса), который заверял, что Константинополь признает Церковью-Матерью для Украины только РПЦ.
В августе 1921 года польское правительство проводило переговоры с РПЦ о даровании автокефалии. В качестве жеста доброй воли Патриарх Тихон предоставил Польской Церкви статус широкой автономии. Для полной автокефалии Польской Церкви, по его мнению, не было достаточных оснований, поскольку Польша не была православным государством, а даровать автокефалию группе национальных меньшинств было бы странно. В любом случае, первоиерарх РПЦ не отвергал возможности обсуждения вопроса, но настаивал, что автокефалия должна дароваться каноническим путем, а не под давлением политиков.
В 1922 году Патриарх Тихон был арестован, и диалог прервался, а польским архиереям не хватило терпения возобновить переговоры при более благоприятных условиях. В мае того же года «Варшавский Собор», состоявший всего из трех епископов, объявил об автокефалии Польской Церкви. Отметим, что несогласные с автокефалистским курсом архиереи под давлением властей вынуждены были покинуть страну. Поэтому польское духовенство принимало решение без какой-либо оппозиции.
В 1924 году Константинопольский Патриарх Григорий VII подписал Томос № 4588 о даровании автокефалии Польской Церкви. Официальной мотивацией такого противоречивого шага было желание помочь православным в Польше, но архивы свидетельствуют о внушительной денежной «благодарности» от польского правительства – 12 000 фунтов стерлингов. Впрочем, распорядиться ими Патриарх Григорий так и не успел, скоропостижно скончавшись вскоре после этого.
Украинские сторонники автокефалии почему-то представляют «польский сценарий» в качестве эталона для Украины – прецедента, на который можно опираться в вопросе дарования автокефалии Православной Церкви в нашей стране. Однако есть некоторая ирония в том, что украинские автокефалисты равняются на такой образец. Потому что пасторальная картина, в которой польские власти «спасают» православных от «имперской» Москвы и живут вместе с украинцами «долго и счастливо», разбилась о жестокую реальность польских «пацификаций» и «ревиндикаций» (польск. «возврат имущества»). Как оказалось, автокефалия была всего лишь инструментом для уничтожения Православия в Польше.
Польские власти добивались независимости для православных епархий вовсе не для того, чтобы сделать их равноправными членами польского общества или, как сейчас модно говорить, провести их реинтеграцию. Украинский историк и публицист Ярослав Грицак писал: «Вместо того, чтобы найти общий язык с украинцами, наглядно демонстрируя преимущества демократии, и побуждать их к активной творческой роли в государственной жизни, польское правительство постоянно применяло репрессии». А польский публицист Збигнев Залусский отмечал: «Никогда межвоенная Польша не была интегрированной страной. Всегда в ней была Польша "А" и Польша "Б"».
В 20-30-е годы прошлого столетия в Польше было уничтожено около трети православных храмов, в том числе и монументальный Александро-Невский храм в Варшаве, значительное количество храмов – передано католической Церкви. Чиновники проводили политику «полонизации», заставляя православных священников переходить на польский язык в богослужении и пастырской деятельности. Особенно тяжелым было положение украинцев на Холмщине и Подляшье. Чуть лучше чувствовали себя православные на Волыни, но лишь потому, что Польша не успела закончить начатое из-за Второй мировой войны.
Для наглядности – по данным статистики руководства Люблинского воеводства того времени, до конца 1930 года 144 православных храма стали костелами, из них 122 перешли в подчинение римско-католической Церкви «в результате стихийной ревиндикации, осуществленной римско-католическим населением или духовенством». 23 «лишних» (как их называла польская власть) православных храма было разрушено. И это только в одном из воеводств.
В 1935 году Варшавский комитет по делам национальностей (название чем-то похоже на Департамент по делам религий и национальностей украинского Минкульта) объявил курс на «полонизацию» Православной Церкви. 17 октября 1936 года Синод Православной Церкви в Польше принял постановление, утвердившее перевод отдельных литургий на польский язык. Польские власти также приняли решение закрыть духовную православную семинарию в Кременце – единственное на Волыни заведение для подготовки православных священников.
К процессу ассимиляции православных привлекли даже военных. Министр военных дел Польши Тадеуш Каспжицкий во время выступления на совещании высшего командного состава в июле 1936 года заявил, что Польское государство должно стремиться «к подчинению отдельных конфессий ассимилирующему влиянию польской культуры». В декабре того же года на землях Люблинского и Волынского воеводств создали Координационный комитет во главе с генералом Мечиславом Сморавинским. Его задачей стало проведение кампании по «обращению» православных в католическую веру. Решения этого комитета были обязательны для исполнения всеми местными органами власти.
На Волыни «миссионерской» деятельностью занялись так называемые корпуса охраны пограничья (КОП). На Холмщине и Подляшье – представитель вышеупомянутого комитета генерал Брунон Ольбрихт. Он издал директивы, в которых исполнение задач было расписано на годы вперед! Среди них – подготовка общественного мнения через СМИ (в прессе печатали статьи об «украинской опасности», где Православную Церковь обвиняли и в украинизации, и в русификации), собрание общественных вече (чем не украинские сельские референдумы за переход в УПЦ КП?), на которых принимали резолюции о «ликвидации» православных храмов. Аресты, штрафы, увольнения с работы – в арсенале польских чиновников было много подобных средств.
В то время как большевики разрушали православные храмы в России, в Польше делали то же самое. Вот, например, как разрушали храм в с. Межлесье Бельского уезда: «Утром, в 7 часов на 8 грузовых машинах в село приехали полицаи и работники-поляки. Полиция начала резиновыми дубинками разгонять народ и окружила церковь. Войт начал искать священника, который спрятался в соседнем селе. Работники начали сдирать крышу, ломать и выкидывать из церкви образы и иконостас. Около 12 часов повалили большой купол, потом начали пилками разрезать сверху донизу стены и растягивать их веревками. Около 3 часов ночи, закончив свою каинову работу, полиция и работники уехали». Замените некоторые слова – и перед глазами появится картина разрушения храма большевистскими активистами.
Назвать все это успехом церковной дипломатии Константинополя никак нельзя. Вообще, нужно констатировать тот факт, что Фанар никогда не чувствовал исторического момента и поверхностно оценивал происходящее во многих сложных ситуациях. Можно вспомнить, например, как Патриарх Григорий в свое время поддержал российских «обновленцев» и призывал патриарха Тихона уйти со своего поста. И это в то время, когда РПЦ переживала жесточайшие гонения и как никогда нуждалась в поддержке!
Сложно сказать, что было бы, повремени польские владыки с автокефалией. Но есть мнение, что последствия могли быть не такими разрушительными. По словам архиепископа Пекинского Иннокентия (Фигуровского) (1863-1931 гг.), если бы польский епископат находился в единстве с русскими архиереями и опирался на Русский Зарубежный Синод, то совместно Церковь смогла бы противостоять гонениям, обрушившимся на православное население Польши, и помешать уничтожению Александро-Невского собора в Варшаве.
Аналогично и сейчас – Константинополь не видит всей картины, не видит, что украинская власть лишь эксплуатирует тему автокефалии в своих интересах, а не в интересах простых верующих. Конечно, удобно прорекламировать себя «хорошим парнем» с помощью популистских шагов. Мол, подарить украинцам, находящимся в расколе, свет истины и каноничности. Это все хорошо, но разве история не доказала, что необдуманные шаги всегда заканчиваются плохо?
Разве на Фанаре не понимают, что все закончится окончательной консервацией разделения в украинском Православии? И это в лучшем случае. А в худшем, и довольно реальном, легализация непризнанных украинских конфессий обернется тотальной дискриминацией миллионов других украинцев, которых уже официально объявят «агентами Кремля» и «москалями». И это будет мало чем отличаться от той же польской «пацификации».
Могут возразить, что сейчас-то речь не идет о насильственном переводе в католическую веру. Но какая разница, если действия украинской власти будут осуществляться такими же методами и в отношении миллионов таких же православных? Цель не оправдывает таких средств, кто бы что ни говорил. Неужели история так никогда и не научит тех, кто пытается вершить судьбы украинцев: нельзя с помощью насилия над одними людьми добиваться блага для других.
