Поборник Православия из Умани: отец Кирилл Зельницкий
Он отстаивал Православие и свой храм. За это его жестоко убили.
Период окатоличивания для Украины был одним из самых сложных и в экономическом, и в религиозном отношении. Паны ни во что не ставили простых украинских крестьян, облагая большими налогами и всячески унижая их человеческое достоинство. Кроме всего прочего, шляхта посягнула на самое святое для человека – его веру. Желая полностью уничтожить украинский народ, польские угнетатели знали, что, в первую очередь, надо лишить людей их основы – Православия.
Естественно, менять свою религиозную принадлежность народ не хотел и всячески этому сопротивлялся. Из жизнеописаний мученика Даниила Кушнира Млиевского и архимандрита Мелхиседека (Значко-Яворского) и других, мы знаем, какими методами паны насаждали унию и католичество в Украине. Читая фундаментальный труд Феофана Лебединского «Архивы Юго-Западной Руси», нельзя не удивиться стойкости духовенства и простого народа в исповедническом житии.
Кроме упомянутых выше светочей веры, просиявших в то время, есть много других, неведомых миру мучеников и исповедников этого трагического периода истории. В Киевских Епархиальных Ведомостях за 1862 год помещено описание страданий за веру одного из таких исповедников – уманского священника протоиерея Кирилла Зельницкого. На нем мы и остановимся подробно.
Повествование о мученической участи Зельницкого было найдено в библиотеке Киево-Софийского собора, а оттуда перекочевало и в епархиальные ведомости. Судьба этого документа следующая: в середине ХIX века благочинным Липовецкого уезда Киевской епархии был священник Фавст Зельницкий – родственник убиенного отца Кирилла. Зная факт родства отца Фавста, священник местечка Гранова Подольской губернии Матфей Строцкий и передал ему данный документ. Он основан на расследовании злодеяния и показаниях одного из соучастников расправы – униатского священника Василия Мефодовского. На документе указана дата допроса – 29 июня 1776 года.
Вот как, судя по изложенному в данной бумаге, происходили события того времени: отчитавшись декану (представителю гражданской или духовной власти, под началом которого находилось около десятка солдат) о табельных растратах церковных средств, а также о сборе урожая с церковных земель за последние три года, униатский священник Василий Мефодовский, который на то время служил в захваченном униатами храме в местечке Торговица (Уманского уезда, теперь село в Новоархангельском районе, Кировоградской области), намеревался возвратиться домой.
Как засвидетельствовал на допросе сам Мефодовский, служить в Торговице он начал после православного священника Даниила Схожевского. Как он туда попал, и куда, вероятнее всего, вдруг подевался православный священник – дополнительного комментария, думаю, не требуется. Уже собираясь отправляться домой от декана, он встретил другого униатского священника, Лукиллиана Мрозовского из села Небелевки, который рассказал новость, что в одном из сел недалеко от Умани православный священник Кирилл Зельницкий вместе с оставшимися верными Православию прихожанами смог дать отпор и отвоевать назад свой приходской храм, выдворив при этом униатского ставленника.
При таком разговоре они, уже немного отойдя от дома декана, решили вернуться назад и поведать эту историю ему. Естественно, эта история очень разозлила чиновника и одновременно озадачила, потому что, несмотря на притеснения, чинимые властями и униатами, православные держали свои позиции, приводя власть имущих польских начальников и католических ксендзов не просто в гнев, а в настоящее бешенство.
В это время, как говорит далее Мефодовский, во двор декана Гаевского воинами были приведены десяток пойманных и связанных украинских казаков для учинения над ними суда и расправы. Не разбираясь в сути дела, дзекан дал короткое приказание Уманскому ревизору Свенскому: «Бить!», а с упомянутыми священниками удалился в квартиру, где его уже ожидал посланец из Умани, католический ксендз Баранович. Он приказал дзекану Николаю Гаевскому собрать подведомственных ему униатских священников для разбора нашумевшего на всю округу дела протопопа Зельницкого.
Откомандировав десять священников, среди которых были уже упомянутые Мрозовский и Мефодовский, декан вместе с ксендзом прибыл на место, где нашел изгнанного униатского попа Стефана Левицкого, который показал им храм, размещавшийся на сельском кладбище, и подтвердил всю информацию, полученную от Мрозовского. Ксендз, спросив Левицкого, есть ли у него ключи отпереть двери церкви, услышал ответ, что после того, как его выгнал протопоп Зельницкий вместе с прихожанами, они повесили свой замок на храм и попасть внутрь нет возможности.
Пока упомянутая делегация ходила по селу и разведывала, что произошло, настал уже поздний вечер. Хорошо угостившись до поздней ночи у Левицкого, о чем рассказывает сам Мефодовский, пьяная толпа униатских священников во главе с деканом и ксендзом пошла к дому отца Кирилла. Постучав в двери и получив отрицательный ответ на вопрос, можно ли войти в избу, разъяренный ксендз приказал выбить двери избы, на что разгоряченной спиртным толпе не понадобилось больших усилий.
Ворвавшись в дом, ксендз Баранович и упомянутый выше униатский священник Лукиллиан Мрозовский схватили отца Кирилла за волосы и начали таскать по дому, при этом избивая чем попало. Повалив священника на землю лицом вниз, один из делегации, униатский поп Илья Сулима, сел ему на голову, а еще один – на ноги. В это время ксендз, вынув плеть, начал сечь отца Кирилла по спине.
Уморившись, он приказал другим униатским священникам продолжать расправу, а тех, кто не хотел, ксендз бил ногами и, ухватив рядом стоящую палку, бил по чем видел посмевших ослушаться его приказа священников. Утомившийся от избиения православного священника, ксендз вошел в соседнюю комнату и начал бить супругу отца Кирилла при малолетних детях, на что, как указывает сам Мефодовский, он упросил Барановича не трогать ее. Матушка, в свою очередь, пыталась убежать с детьми, выбив окно, но стоящий во дворе на страже уманский униатский священник Симеон Сеньковский, держа в руках пику и угрожая ею, не позволил ей скрыться.
В это же время ксендз обыскивал священнический дом и в погребе под полом нашел другого православного священника по фамилии Кондрацкий, которого подвергли тому же наказанию, что и Зельницкого, повалив рядом на пол и начав нещадно избивать. Не найдя ключей, Баранович и вся делегация снова возвратились к храму, оставив лежать на полу обоих страдальцев. Сбив замок и войдя в церковь, они осмотрели престол, но не обнаружили на нем униатского антиминса.
Возвратившись в дом отца Кирилла, униаты и ксендз нашли его так же лежащим, а менее пострадавший священник Кондрацкий, пользуясь тем, что на улице стояла глубокая ночь, скрылся. Еле живого протоиерея снова начали допрашивать, куда подевался униатский антиминс. Услышав, что он лежит на полке в комнате, ксендз Баранович снова начал его избивать ногами, громко крича и повторяя: «Не там место антиминсу, ты же знаешь, где он должен лежать».
Оставив полумертвого избитого отца Кирилла, ксендз и декан увезли с собой всю протопоповскую канцелярию, а также православный антиминс и святое миро. Узнав через несколько дней, что избитый ими отец Кирилл так и умер, лежа на полу после побоев, как далее указывает Мефодовский, он поехал в Умань к католическому миссионеру и получил разрешение от грехов, после чего продолжил дальше исправлять требы и литургисать. Сколько прошло времени от совершения казни до поимки Мефодовского властями, неизвестно.
Зверское убийство православного священника даже в то время, когда жизнь православного была дешевле жизни мухи, вызвало резонанс и дошло до высшей власти. Вследствие чего в Умань на разбирательство приехал комиссар, и отнюдь не от польской власти, что не могло не напугать всех, кто имел к данному убийству отношение.
Предупрежденный своим губернатором, Мефодовский скрылся из парафии, при этом сбрив бороду, чтобы его было труднее узнать. Шатаясь и скрываясь по разным пустынным местам, Василий Мефодовский на свою беду решил наведаться в Умань, так как усомнился в информации, полученной от губернатора Квятковского. Как только он вошел в город, был сразу же, несмотря на конспирацию, опознан и заключен под стражу до выяснения обстоятельств. Сколько именно времени просидел он под стражей с момента задержания и до проведения сего допроса, не указывается, равно как и не указывается далее судьба Мефодовского и его подельников в расправе над протоиереем Кириллом Зельницким.
Стоит заметить, что Мефодовский при допросе назвал все имена и места служения униатских священников, которые были замешаны в этом зверском убийстве. В конце допроса стоит собственноручная подпись допрашиваемого: «К сему допросу…по иерейской совести показано справедливо. Своеручно подписался местечка Торговицы униатский иерей Василий Мефодовский».
Как сложилась судьба Мефодовского и его подельников, а также православного священника Кондрацкого и остальных участников тех событий, неизвестно. Известно только, что протоиерей Кирилл Зельницкий, подражая своей стойкостью святым мученикам первых веков христианства, скончался от перенесенных издевательств за православную веру и Святую Церковь, не отступив от Истины и не изменив своей иерейской присяге, а это самое главное как для верующего человека в целом, так и священнослужителя в частности. Остальных же будет нелицемерно судить Сам Господь Своим Святым судом.
