Великий канон Андрея Критского. День первый: ад начинается в душе
В понедельник Великого поста в храмах поют первую часть Великого канона Андрея Критского. Канон написан в VII веке, но содержание его остается неизменно актуальным.
В православной аскетике принято рассматривать три градации иерархии любви. В отношении Бога первой и, можно сказать, самой несовершенной, является любовь рабская. Такая любовь строится на страхе наказания или страхе неизвестности. Как правило, многие из нас начинают свой путь восхождения к Творцу именно с таких предпосылок. Хорошо, если получится испугаться еще до того, как к тебе нагрянет гостья с косой, но многие люди живут так, будто с ней можно договориться.
Однако не будем себя обольщать, даже если мы однажды испугались и теперь каждое воскресенье отстаиваем литургию в храме, это еще не значит, что у нас в руках полис, гарантирующий выплату страховки после смерти.
На голом страхе построить нечто дельное не получится. После адаптации от испуга должно начаться качественное возрастание в Боге, а чем дольше мы находимся в Церкви, тем сложнее всякий раз прилагать новые усилия по борьбе со своими духовными болезнями. В итоге получается, что время в геометрической прогрессии начинает работать против нас.
Простая логика говорит нам о том, что может случиться и так, что даже через десятки лет нахождения в Церкви мы окажемся дальше от Бога, чем в первые дни неуклюжего отстаивания литургии.
Дни, месяцы и годы убегают, а духовная жизнь все больше и больше буксует, мы привыкаем к храму, к святыне, к ритму церковного устава и в итоге получается, что наши усилия стремятся к нулю. Храм, молитва, таинства становятся чем-то совершенно обыденным и занимают место на полочке нашего сердца рядом с бытовыми, профессиональными или семейными обязанностями. Часто, не успев даже должным образом разгореться, мы начинаем тухнуть и терять даже тот страх, который помог нам сделать свой первый шаг на встречу к Христу.
Простая логика говорит нам о том, что может случиться и так, что даже через десятки лет нахождения в Церкви мы окажемся дальше от Бога, чем в первые дни неуклюжего отстаивания литургии, когда ничего не понятно, когда душно и ноют ноги, но выросшие за спиной крылья не позволяют просто развернуться и уйти. Но не все еще потеряно…
Всемогущий Бог все еще сидит на рядовой полочке моего сердца и терпеливо ждет, когда же взаимная любовь моей души обратит свой взор на Того, Кто распялся ради меня. Инертность и безразличие здесь должно быть ужасней ненависти и гнева.
Пока мы еще ползаем по этой земле, пока ноги, руки, а главное ум и сердце способны хоть к какому-то движению, существует шанс на исправление. Хорошо, что у нас есть свт. Андрей Критский со своим покаянным каноном, самое начало которого позволяет нам снова испугаться.
«С чего начну оплакивать злосчастной моей жизни деяния? – восклицает святой, – какое положу начало, Христе, нынешней песни плачевной?» И мне должно стать страшно, столько лет в храме, вот наступил очередной Великий пост, а с чего начинать свое покаяние, я даже и не знаю. Хотя бы от этого нужно плакать.
Всемогущий Бог все еще сидит на рядовой полочке моего сердца и терпеливо ждет, когда же взаимная любовь моей души обратит свой взор на Того, Кто распялся ради меня. Инертность и безразличие здесь должно быть ужасней ненависти и гнева. Страшнее холодного атеиста, пожалуй, теплохладный христианин: «Согрешил я более всех людей, – пишет святитель, – Буря зла меня охватывает… Осквернил я плоти моей одежду… Омрачил я души красоту… Изорвал я ныне одеяние мое первое… Облекся я в рваную одежду… Взглянул я на красоту древа в саду и прельстился умом, и теперь лежу нагим и стыжусь».
Вот и выходит, что большего всего усилий я прилагаю не к улучшению, а к ухудшению своего и так нездорового состояния: «Согрешил я, соделал беззаконие, и отверг заповедь Твою, так как и рожден был уже во грехах, и еще приложил к своим язвам раны», – читаем мы в каноне.
Каждый грех, каждый проступок, каждое наложение раны на рану отлучает меня от спасительной любви Христа. Вот здесь-то и начинается ад. Ад – это ведь не камера пыток, это жизнь в условиях богооставленности. Если мой взор обращен только на себя, то Бог после смерти попросту и дальше оставляет меня жить в таком положении, а внутри себя я только и могу найти что ад.
«Пребывание в смертном грехе, пребывание в порабощении у страсти есть условие вечной гибели», – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов). Многие из нас это понимают, но очень не многие предпринимают конкретные действия, дабы избавиться от этого пагубного состояния. Святитель Тихон Задонский пишет, что «грех оскверняет человека, и отлучает от Святого Бога, и тем умерщвляет».
Алгоритм правильной духовной жизни не сложно понять, но сложно воплотить в реальность, и пусть бедственное состояние духовной жизни каждого из нас позволит нам снова испугаться, да так, чтоб следующим шагом было не очередное откатывание назад, а пусть небольшое, но совершенствование в любви Христовой.
Благо у нас есть свт. Андрей Критский со своим каноном: «Согрешившего помилуй, Спаситель, воздвигни мой ум ко обращению, прими меня, кающегося, умилосердись к взывающему: "Согрешил я пред Тобою, спаси; беззаконие соделал, помилуй меня!"».
