О комплексе вины священника
Считается, священник должен быть нищим, бессеребренником и слегка блаженным.
В последнее время активно создается Комплекс вины священника.
Он должен быть поражен в правах социальных, личных и культовых. Он должен быть нищим, бессеребренником и слегка блаженным. Его семья должна быть такой же блаженной, нищей и униженной. И его Церковь должна быть служанкой.
Я все никак не мог припомнить, что это мне напоминает?
Так ведь это классика абьюза!
Создать комплекс вины, разрушить личность и приспособить ее к обслуживанию героя аюбьза.
Откуда этот запрос?
Внутри общин такого нет. Члены общины уравновешивают эгоизм и достоинства друг друга в совместной молитве, служении и общении. Они несут как права, так и ответственность за храм, священника, Церковь и друг за друга.
Запрос на создание комплекса неполноценности священника исходит извне. Аюбьзер, уловив, что в Церкви воспитывается жертвенность, бросает удочку на ловлю жертвы. Наживка проста:
– Вы должны меня спасать. А я буду посмотреть.
И играет как кот с мышкой. То приблизится, то отойдет, то покажет церковность и тут же поразит воображение пороками.
– Ты должен спасать меня. Ты же христианин?
Типичное манипулирование. Типичные стадии и приемы.
И наши ведутся.
Когда в храмах доминируют бабушки, очень хочется, чтобы пришла новая паства.
- Ах, обмануть меня не трудно!
Мы сами рады обмануться.
Один делает вид, что спасается, а другой – что спасает.
Комплекс вины раскручивается до тех пор, пока у кого-то из со-зависимой пары не сорвет гайку на голове.
И такой финал – классика.
Отношения священника и паствы не по Богу всегда кончаются взрывом и письмами «Почему я ушел из храма».
А ты в храм и не приходил…
Абьюз дал ростки вне стабильных общин.
Паства знаменитого Николая Романова Уральского – перекати-поле.
Там другой запрос абъюза: на диктаторскую личность. Читая историю его секты, видно невооруженным глазом все ту же классику абъюза: со-зависимые люди искали лидера и угнетателя, и нашли. Он паразитировал на разрушении личности. Вопрос лже-старца девочке о готовности умереть за него и за дело – как раз финальная стадия абьюза. Он выел личность до дна, разрушил волю и довел до смерти. Сожрал личность как паразит.
Абьюз и Церковь не совместимы.
Все мы – мужчины и женщины – равны в своем достоинстве Богу. Никто не вправе разрушать личность, хоть и священника, до зела. Если требуешь убогости и нищеты, сам стань убогим и растоптанным.
Все мы – мужчины и женщины – равны в своем желании быть счастливыми. Нет никакого греха даже в счастье священника и его семьи. Мы собрались в церковь не распределить горе поровну, а поровну подняться в благодати.
Все мы – мужчины и женщины – равны в своем желании дать счастье своим ближним и детям. Если у священника нет денег на одежду и еду детям, то как он может проповедовать свободу, любовь, гармонию и дух братства, когда ему в братстве отказано. Как может не сложиться комплекс неполноценности, когда твоя семья нищая, прибитая, униженная, а ты живешь нищенскими подачками? Есть ли такой мужчина, достоинство которого не страдает при виде своих голодных детей, которые растут в обносках?
Почему дети священника должны носить чужие обноски? Чем они виноваты? Разве отец – какой-то жулик или халтурщик?
В Евангелии говорится о нестяжании апостолов.
А оно им и не нужно.
Они приходили в любой город. Заходили в любой дом. И семья должна были служить им всем своим имением. Зачем в этом случае, когда тебя обеспечивают прихожане, самому зарабатывать на жизнь?
Но у нас этого нет!
Попробуй священник зайти в любой дом и сказать:
- Я тут буду жить! Служите мне тем, что имеете!
Смешно?
Я думаю, что настала пора не обманываться и не стремиться к безусловному расширению миссии.
Вселенная при расширении охлаждается.
Кто хотел, тот пришел. Кто слышал о Христе и не пришел, тот не придет никогда, разве только при крайнем случае.
Мне вера досталось дорого и с трудом. В советское время прийти в храм и стать участником литургической жизни прихода было нечто другое, чем сегодня приходской чай с шоколадными конфетами.
Мне вера далась трудом.
И я понимаю, что соблазнять кофием, лекциями и самодеятельностью потенциальных верующих – это совсем не то, от чего рождается вера.
Вера – дар Божий и предмет труда души, а не нечто такое, что можно организовать.
Еще раз: Вера – это дар Божий, который дается не всем. Один Бог знает, кому дать. Он отвечает не на все заявки, а кому хочет, как это сказано в Евангелии.
Соблазн расширения миссии – переход границы, после которой Церковь начинает восприниматься Домом Услуг и провоцировать абьюз. А это никому не на пользу.
Надо быть трезвее с созданием комплекса вины Церкви. Надо понимать, что это часто не предмет ошибок Церкви, а предмет социальной манипуляции.
Со-зависимые всегда находят друг друга. Есть такие люди, которым нельзя помочь, и с которыми толку не будет. Это данность: не все хотят спастись. Насильно никого спасти нельзя.
Этому трудно противостоять, как природному бедствию, но эта интересная интрига не имеет никакого отношения к Церкви. Эти предложения со-зависимости надо отвергать сразу на входе. Потому что результат – не помощь, а взаимное разрушение.
Уже столько сказано гадостей, что уже все равно, что скажут обо мне, моей семье и моем автомобиле.
Все мы – мужчины и женщины – равны в своем желании быть счастливыми.
Все мы – мужчины и женщины – правы в своем желании иметь достоинство.
Все мы – мужчины и женщины – равны в том, что одинаково радуемся, плачем и любим Бога.
Не нужно никого разрушать.
Не нужно никому позволять разрушать себя.
В любой непонятной ситуации хорошо спросить самого себя:
- А где здесь Бог?
И если нет, отпустить ситуацию. Она не твоя. Она вообще никому не нужна.
