Трагедия постсоветской версии православия

День памяти апостола Фомы, к которому совершенно не справедливо прилепилось прозвище «неверующий», дает нам пищу для того, чтобы поразмышлять о вере и неверии в нашей собственной жизни, и разговор этот будет не об абстрактных, а о вполне конкретных реалиях нашего времени.

Все, что Христос говорил о книжниках и фарисеях, преподобный Симеон Новый Богослов относил к современному ему духовенству. Мы также найдем среди толкователей мнение о том, что сказанное Спасителем в Евангелии о современном ему духовенстве прямо относится к священству последнего времени. При внимательном чтении Евангелия без труда можно увидеть, что в оппозиции ко Христу стояла мощная корпоративная группировка книжников и фарисеев. Если Слово Божие взывало к любви, прощению, покаянию, изменению себя, то эта группа держится жестко регламентированных и национально ориентированных законов, в которых не может быть и речи о свободе духа и свободе выбора.

ХХI век разорвал единство Православной Церкви на два центробежных лагеря, каждый из которых ориентирован на то же самое, к чему стремилась и иудейская элита времен Христа. Сначала Константинопольский патриархат ярко проиллюстрировал всему миру свои претензии на главенство над всеми Поместными Церквями, этнофилетизм вперемешку с экуменизмом и попранием базовых основ христианского вероучения о Церкви. А с начала войны в Украине и главный оппозиционер Вселенского патриарха, пренебрегши Евангелием, превратился в рупор военно-политической национальной доктрины с набором, мягко говоря, одиозных суждений.

Слова Христа «когда зван будешь, придя, садись на последнее место» (Лк. 14:10) давно забыты в беспощадных и бесконечных спорах о том, кто же должен занять более почетное место в диптихе Поместных Церквей.

В этом нет ничего нового. Слова Христа «когда зван будешь, придя, садись на последнее место» (Лк. 14:10) или «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Мф. 20:26) давно забыты в беспощадных и бесконечных спорах о том, кто же должен занять более почетное место в диптихе Поместных Церквей. Самой яркой Евангельской иллюстрацией этого безумия была просьба ко Христу сыновей Зеведеевых. После слов Спасителя о том, что «кто хочет быть первым, должен быть последним», после множества примеров Его высочайшего смирения и, что самое удивительное, сразу же после предсказания о Своих страшных страданиях, Иаков и Иоанн обращаются к нему с просьбой о том, чтобы занять самые почетные места в Его правительстве (Мк. 10: 35-37).

С тех пор ничего не изменилось. Христианин, принимающий постриг ради того, чтобы сделать себе церковную карьеру, похож на монаха не больше, чем курица на орла. И не только в размахе крыльев и способности летать, но и в широте духовного кругозора.

Какое это отношение имеет к нам, простым верующим людям? К сожалению, самое прямое. Церковь Божия разделена на два стада. На тех, кто идет вслед за Христом, и тех, кто плетется за книжниками и фарисеями. Причем, первых всегда было значительно меньше вторых. Пастырями для овец Христовых становятся духоносные старцы, имеющие опыт, знания, умения и навыки опытных проводников. Те же, кто любит ученую книжность, выбирают учителей по своим прихотям, которые льстили бы слуху и вместо истины учили бы басням (Тим. 4:3-4). Главное, что от них требуется, это эрудиция и умение красиво говорить.

Христианин, принимающий постриг ради того, чтобы сделать себе церковную карьеру, похож на монаха не больше, чем курица на орла. Притом не только в размахе крыльев и способности летать, но и в широте духовного кругозора.

Но вот в чем беда. Слово об Истине еще не есть Истина. В этой публикации я буду опираться на мысли иеромонаха Серафима (Захарова), ученика старца Симона (Безкровного). Непонимание этого привело к тому, что богословие как теория отделилось от практики, а догматика – от нравственного опыта. А самое печальное то, что все те, кто делал упор на классическое богословие и в теории полагал всю свою надежду на спасение, неизбежно приходили к фанатизму «в борьбе за правду Божию», которая по сути является обратной стороной дьявольской лжи. Т.е. они не просто оставались ни с чем. Они приходили к прямо противоположному результату, по сути, к сатанизму. Эта личная трагедия постигла и многих некогда блестящих миссионеров. 

Книги и люди

После девяностых в бывших странах СССР было напечатано множество православных книг. Их можно разделить на две группы. Первая, самая объемная, – это попса, т.е. популярное изложение о том, что книжники называют «духовной жизнью». Это т.н. «православие для мирян», такая себе «упрощенная версия» Евангельского Христа. Вторая группа – это перепечатки книг Святых Отцов и учителей Церкви, львиная доля которых – репринтные дореволюционные издания. Но все они говорили только о начале духовного пути.

Современные авторы, входящие в эту группу, представлены иностранцами. Это представители тех Поместных Церквей, где еще была сохранена традиция старчества и духовного наставничества. Среди отечественных современных авторов в этой группе есть только один автор-практик – это старец Симон (Безкровный), прямой приемник архимандрита Кирилла (Павлова) и Глинских старцев. Есть также и другие отечественные подвижники, но о них мы узнаем чаще в житийном описании и, в лучшем случае, имеем какое-то эпистолярное наследие.

Почему нельзя спастись по книжкам?

Старец Симон Безкровный пишет о том, что книги лишь говорят о Боге, но Бога в них нет. Никто из Святых Отцов так и не смог оставить после себя книжный вариант схемы спасения души. Старец Серафим (Захаров) приводит замечательный пример по этому поводу.

«Вы учитесь печь просфоры, – говорит отец Серафим. – Учитель замесил тесто и показал вам, каким оно должно быть по упругости. Ученик запомнил это и, идя за своим старцем, как нитка за иголкой, перенял от него весь опыт приготовления просфор. Как бы его учитель мог в книге передать упругость теста? Написать: оно должно быть, как пластилин? Или как мягкий воск? Может быть, как слива или вишня на ощупь? Есть то, что можно перенять лишь лицом к лицу, непосредственно и напрямую, а не на словах. Это и есть духовный опыт спасения».

Живой иллюстраций этого примера является греческий старец Паисий Афонский. Он уже был духовно опытным подвижником, который приобрел много христианских добродетелей. Но старцем он стал лишь тогда, когда прошел опыт послушания у русского старца Тихона (Голенкова). В нем и через него преподобный Паисий приобрел то, что поистине сделало его великим старцем.

Трагедия отсутствия учителей-практиков

За тридцать лет той свободы, которая дана была Церкви Христовой на территории бывшего СССР, можно было бы вырастить как минимум одно поколение учителей, которые стали бы проводниками в Царство Божие. Но этого не произошло. Все, кто пришли к нам из-за колючей проволоки СССР, кто приобрели свой опыт от своих учителей, а также через подвиг исповедничества веры, почему-то не оставили после себя учеников. Отец Иоанн (Крестьянкин), Севастиан Карагандинский, Симеон и Савва Псково-Печерские, Амфилохий Почаевский, Кукша Одесский, последние Глинский старцы… Где их преемники?

Поэтому учиться искусству духовного делания начали по книгам, но о чем там можно узнать? Устав, послушание, жесткая кровать, бдения, сухари и кирзовые сапоги, телесный труд и воздержание. Все это хорошо, но лишь поначалу. А дальше что? Как это – держать ум неотвлеченно в Боге? Что такое богомыслие, созерцание, отсечение любых помыслов? Что есть чувствование Бога? Какие практические инструменты стяжания благодати? Чем должны заниматься монахи в общежительном монастыре более-менее понятно, а в чем отличие такого монастыря от скита по сути?

Мечты о преображении души разбиваются о бессилие хоть что-либо изменить в себе. Желание подражать святым в начале священнического пути может закончиться профессиональным выгоранием, а то и цинизмом в его конце.

Путь любого монаха в идеале должен заканчиваться затвором и отшельничеством. Но сколько Исаака Сирина ни читай, сколько ни произноси слова «мед», во рту сладко не станет. Без прямой передачи живого опыта здесь никак не обойтись. Но учиться оказалось не у кого. Поэтому романтика анестетики в реальной монастырской жизни угасает до безразличия ко спасению. Мечты о преображении души разбиваются о бессилие хоть что-либо изменить в себе. Желание подражать святым в начале священнического пути может закончиться профессиональным выгоранием, а то и цинизмом в его конце.

В чем проблема и как быть?

Причины этой трагедии и пути выхода из нее требуют более подробного и серьезного разговора. Поэтому я ограничусь лишь некоторыми тезисами на эту тему. Старец может писать только на чистом листе. То, что исписано, он переписать не может. Так же как не может пройти тот путь, который ученик должен пройти сам, очищая свое сердце. Учитель вместо ученика не выполняет домашнее задание. Но беда в том, что мы сами себя исписали стереотипами и представления о том, как нужно спасаться, что для этого делать, как жить.

Мы нарисовали для себя воображаемую модель спасения и нафантазировали то, какими мы должны стать. Хотя на самом деле не имеем об этом даже малейшего представления. Только то, что вычитали в книгах. Мы похожи на слепых, которые в своем воображении представляют то, как выглядит окружающий их мир. За тридцать лет слепые поводыри нам рассказали подробно, как это все должно выглядеть. Поэтому нечего удивляться тому, что мы ходим в храмы десятки лет и ничего в нас не меняется. Как же оно может меняться, когда нас давно приучили к тому, что обрести благодать можно и без отречения от похоти мира сего.

Не имея представления о том, что имели в виду святые отцы под послушанием, мы не придумали ничего лучшего, как назвать «послушанием» казарменную дисциплину и свести все к солдафонщине.

Обратите внимание на то, что преподобные отцы последнего времени почти все не имели богословского образования. Это были сердца, не исписанные книжными знаниями, их сразу же наполнили практическими навыками. Зато у нас за все эти годы выросла лубочная картина бытового православия, которое по своей сути является просто бытом, а Православие в нем лишь декор. Главным злом в этом быте является убеждение в том, что спасти человек может себя сам. Нужно ходить в храм, причащаться, читать правило, соблюдать посты и т.п.

«Руководствуйтесь Евангелием и советом более опытных духовников», – учат нас профессора богословия. Но дело в том, что Евангелие без практики – это что автомобиль без колес, а современные «опытные духовники» отличаются от неопытных лишь глубоким личным убеждением в своей опытности. «У Бога достаточно благодати для тех, кто ищет у Него спасения, и достаточно молчания для тех, кто решил спасать себя сам» (старец Симон Безкровный).

Прямое послушание духовнику приводит послушника к прямому послушанию Богу, когда у него чувства навыком научены различать добро от зла (Евр. 5:14). Но не имея представления о том, что имели в виду святые отцы под послушанием, мы не придумали ничего лучшего, как назвать «послушанием» казарменную дисциплину и свести все к солдафонщине.

Искусство мастера

Книги нас не научат искусству спасения хотя бы по одной простой причине. Настоящий мастер всегда творит не по канону. Гений выше любых правил в своем ремесле. Он чувствует материал, с которым работает, интуитивно и делает из него то, что сам материал способен вынести. Каждый человек индивидуален и не вписывается ни в одно правило. Поэтому и спасение каждого есть дело индивидуального творчества, это синергия усилий мастера-старца и послушника-ученика.

Истина жива, она предается от духа к духу, не через букву, а через живое общение. Поэтому в книгах лишь намек, набросок, общие правила, все остальное – дело рук мастера. Истинное духовное обучение начинается только с духовного общения.

Почему нет истинных учителей?

Человек похож на пчелу, которая подлетела к окну и бьется в стекло, пытаясь вылететь наружу. Так проходит наша жизнь. Мы не летим в дверной проем, потому что он нас пугает, там темно и ничего не видно. Душа стремится к свету, но мешает окно. Нужно чтобы кто-то взял эту душу и вынес наружу через дверь. Но для этого не нужно вырываться и жалить того, кто взял для этого тебя в руки. И здесь главная причина отсутствия старчества.

Каждая пчела мнит себя «профессионалом в области спасения». На каждого профессора богословия, преподавателя найдутся десятки интернет-неучей, которые будут пытаться его всеми силами исправлять, обличать, вместо того чтобы самим учиться. Это я говорю из собственного опыта. Что же говорить о послушании старцу, где нет каких-то общепринятых канонов и норм.

Правда, как правило, наблюдается одна и та же последовательность. Сначала старец кажется великим святым, далее – простым человеком со своими немощами и грехами, а потом – лжестарцем в состоянии прелести. Дьявол всегда ведет послушника от любви до ненависти к его духовнику. Послушание – это бескровное мученичество. Здесь действуют свои непростые законы жизни. Были бы послушники, нашлись бы у Бога и старцы. Но, увы, причина именно в нас.

Как найти старца

В качестве утешения я могу сказать лишь одно. Как бы там ни было, над всеми нами есть Бог. И Он зрит в душу каждого человека, не оставляя без Своей помощи того, кто искренне стремится ко спасению. Общая ошибка современных христиан в том, что они ищут старца в каком-то месте и, как правило, по слухам человеческой славы, в то время как нужно искать не место, а состояние. Необходимо искать Христа в своем сердце, тогда Бог даст и учителя к этому деланию. Когда какой-то человек идет впереди, для того, чтобы задать ему вопрос, нужно ускорить шаг и догнать его, чтобы он мог тебя услышать. Так и в духовной жизни – необходимо попасть со старцем на одну волну.

Духовный мир живет по совершенно другим законам. Физическое расстояние здесь не имеет никакого значения. Нужно учиться смирению где и как только можно, во всем доверяя Богу. Традиция старчества передается только на волне смирения, никакая другая частота ее не берет. Когда человек дойдет до своей верхней границы меры смирения, Бог пошлет ему и духовника.

Не нужно бояться ошибок, на них как раз и строится весь духовный опыт человека. Бояться нужно равнодушия и отчаяния.

Сегодня нам не нужно распыляться на множество добродетелей, для этого уже нет времени. Необходимо учиться бить все время в одну и ту же точку – предстояния и покаяния перед Богом. Для ума – это смерть. Уму всегда хочется узнавать что-то новое, изучать языки, смотреть интересные программы, слушать православные лекции, читать все больше и больше духовной литературы. Он ненасытен. Фарисеи и книжники эту ненасытность поощряют, говоря, что это спасительно. Однако это обман. Нужно как раз другое: лишить ум возможности бегать по миру, не давать ему пищи, приучить к тому, чтобы он сидел у «дома» сердца, а сердце было все время повернуто к Богу и стучало к Нему внутрь себя день и ночь.

Не нужно бояться ошибок, на них как раз и строится весь духовный опыт человека. Бояться нужно равнодушия и отчаяния. Наследство старца только одно – спасение.

«Почему ты до сих пор не вкусил вкус благодати и не углубился в глубины собственного сердца, сокровенной обители Христа? Неужели ты не видишь, как невежество поглощает твои годы и скоро смерть поглотит их полностью. Ты устремился в книги и принял эти описания за истину. Но в жизни вместо истины обнаружил бесконечную борьбу. Это потому, что ты привык обманывать сам себя. Дети мои, отбросьте все лишнее и устремитесь к стяжанию благодати через мир духа и искренность, через смирение и благоговение, не оставляя при том ни молитвы, ни отсечения помыслов. Обратите все в одну точку, на внимание к своему уму. А благодать все управит Своей мудростью. Тогда ты узнаешь природу своего сознания и обретешь Христа в своем сердце. Не смотрите вокруг на тех, кто, отрешившись от мира, притащили этот мир в храмы и монастыри, удивляясь почему в наше время перестали появляться преподобные. На песке не появится пшеница. Она вырастет лишь на тучной земле духовного сердца, посвятившего себя практике молитвы и созерцания. Приверженцы легкого спасения ищут старца, не ища Христа в самих себе. Они хотят получать духовные советы, не ударяя палец о палец, чтобы их исполнить. Они говорят о пользе послушания, сами не единого дня не посвятив самоотречению. Спасение никого ни к чему не принуждает. Ты должен сам понять, что ему нужно отдать все свое сердце без остатка» (старец Симон Безкровный).