Самая важная часть Божественной литургии
Божественная литургия (греч. Θεία Λειτουργία – «Божья служба, дело») – главное богослужение в нашей Церкви. Какая же самая важная часть в самом важном богослужении?
Если мы обратимся к современным учебникам по литургике, то увидим, что в большинстве из них при раскрытии темы учения о таинствах выделяется два основных аспекта: вещество таинства и совершительная формула таинства. В итоге утверждается, что без этих двух составляющих происходящее священнодействие не может считаться действительным. Вроде бы все верно, крестить молча без воды невозможно, как и совершить Евхаристию без хлеба и вина. Но, с другой стороны, жесткая привязка к конкретным словесным формулировкам пришла к нам с католического Запада, да и о каком веществе может идти речь, например, в таинстве хиротонии? Дабы эти рассуждения стали еще немного понятней, рассмотрим их на примере затронутой нами темы.
Итак, с веществом таинства Евхаристии, центрального места в Божественной литургии все довольно ясно – это хлеб и вино. А какой же тогда является совершительная формула? У католиков это повторение сказанных на Тайной Вечере слов Христа: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое… Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26, 26). Здесь все понятно, ведь у латинян священник считается образом Самого Христа, совершающего Евхаристию, именно поэтому он стоит лицом к общине. У православных же священник – это предстоятель пред Престолом Господним, ходатай перед Богом, возглавляющий общину, но не обращающийся к ней.
Но вот получается, что сегодня совершительной формулой Евхаристии почитаются слова в конце молитвы Анафоры: «Преложив Духом Твоим Святым». Произносятся они во время служения литургии и святителя Василия Великого, и святителя Иоанна Златоуста. Однако незадача заключается в том, что изначально в Анафоре святителя Василия этих слов не было, и привнесены они туда намного позже из литургии по чину Златоуста. Кроме того, это сейчас мы имеем всего две полных литургии, тогда как историки-литургисты обнаружили и реконструировали, в разной степени полноты и достоверности, уже более ста различных Анафор. Да и как можно говорить о единой жесткой совершительной словесной формуле, когда в древности в обязанности епископа входило написание евхаристических молитв?
Никто не спорит и не пытается опровергать того мнения, что Анафора действительно является центральным местом, кульминацией литургии, но если под влиянием западного богословия, которое хлынуло на Восток в XVII, а еще больше в XVIII веке, придерживаться сухих, схоластических формулировок, то получается, что для действительности таинства достаточно лишь вещества и формулы. Только представьте, как это будет выглядеть: священник ставит на Престол заготовленный Агнец и Чашу с вином, крестит их, произносит слова: «Преложив Духом Твоим Святым» и все, можно причащаться. Естественно, что такая ситуация – это полный абсурд, но она неизбежно получается, если к таинствам подходить настолько отвлеченно.
Весь чин литургии важен, и никакая его часть не может существовать без целого.
По-хорошему, весь чин литургии важен, и никакая его часть не может существовать без целого. Приходя в храм в воскресный или праздничный день, мы совершаем восхождение в «Царство Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9, 1). Изначально в алтарь никто не входил просто так, это было место исключительно для совершения Евхаристии. Тот Малый вход, что мы сегодня наблюдаем, действительно был входом святых (о чем идет речь в соответствующей молитве), народа Божьего в храм во главе со своим предстоятелем, после чего следовала учительная часть богослужения – чтение Апостола, Евангелия и проповедь – а затем и литургия оглашенных.
Далее священнослужители, неся заготовленные хлеб и вино, совершали Великий вход непосредственно в алтарь, где читалась молитва Анафоры, потом происходило причастие и обратный исход, т.е. заамвонная молитва действительно знаменовала окончание литургии, после которого никто в алтарь не входил. Текст заамвонной молитвы (за исключением литургии Преждеосвященных Даров) мы сегодня слышим один и тот же, но если заглянуть в Служебники более древние, например, XI-XIV веков, то можно обнаружить и другие тексты.
Все дело в том, что заамвонная молитва была как бы последним напоминанием смысла праздника или памятного дня, что находило отражение в ее содержании. Таким образом, в чине литургии мы видим духовно-мистическую «амплитуду»: восхождение в алтарь ради Евхаристии и обратное нисхождение в мир. Именно поэтому важна вся структура литургии целиком.
Теперь, учитывая нашу тему, давайте все-таки немного подробнее поговорим о молитве Анафоры. К сожалению, сегодня молящиеся в храме христиане ее толком не слышат, до них доносятся лишь непонятные обрывки фраз. Так и получается, что не очень получается у нас «едиными усты и единым сердцем», поскольку священник тихонько молится сам, хор растягивает пение одного небольшого предложения (особенно это чувствуется на литургии святителя Василия), а молящиеся в храме люди пытаются молиться, кто как может. И все это, собственно, не очень соответствует термину «литургия», который переводится как «общее дело». Да, действительно, есть молитвы, которые относятся непосредственно к священнику: это две молитвы верных и молитва на Херувимской песни «Никтоже достоин». Остальные – должна слышать вся община. Именно так было с самых древних времен христианства.
Традиция тайного чтения молитв появилась в нашей Церкви относительно недавно. В дошедших до нас самых ранних источниках, таких как «Апостольское Предание» (II-III вв.) и «Литургия Апостольских Постановлений» молитвы представлены единым целым, без разрывов и «секретных» слов. Священномученик Игнатий Богоносец, наставляя общину магнезийцев, писал им: «В общем собрании вашем да будет у вас одна молитва». У священномученика Киприана Карфагенского есть рассказ о духовно болящей женщине, пародировавшей действия и слова священника во время совершения литургии, т.е. она, как и всякий христианин того времени, была хорошо знакома с текстом молитвы Анафоры.
Рассмотрим же кратко текст Анафоры на примере чина святителя Иоанна Златоуста (для лучшего восприятия цитаты приведем в русском переводе).
Вся молитва обращена к Богу Отцу и, при различных вариантах словесных формулировок, имеет обязательные части.
Первая из них – это префацио или вступление. Здесь прославляется Господь, приведший нас в бытие, даровавший будущее Царство, также содержатся слова благодарности: «Благодарим Тебя и за это общее служение, которое Ты принять из рук наших благоволил, хотя и предстоят Тебе тысячи Архангелов и мириады Ангелов, Херувимы и Серафимы шестикрылые, многоокие, воспаряющие, окрыленные», – а далее уже вслух мы слышим: «Победную песнь поющие, вопиюще, взывающе и глаголюще: Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф!». Т.е. получается – это одно разорванное предложение, и озвучиваемая священником фраза относится к Небесным Силам, о которых шла речь выше. Этого совсем не понять, если не слышать всей молитвы. Далее идет речь о том, что Бог так возлюбил мир, что «дал Сына Своего единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную».
Затем следуют слова о Христе и совершенной Им Тайной Вечере, причем о Спасителе говорится в третьем лице. Т.е. здесь мы видим ту разницу между Востоком и Западом в понимании роли священника, о которой сказано было вначале. Слова: «Приимите, ядите», – предстоящий священник или епископ произносит не как Христос, а вспоминая о Нем перед «лицом» Отца.
Вторая часть Анафоры называется анамнесис или воспоминание, состоит она из одного небольшого предложения: «Воспоминая же эту спасительную заповедь и все, ради нас совершившееся: крест, гроб, воскресение на третий день, на небеса восхождение, по правую руку сидение, второе и славное пришествие вновь».
Третья часть – это епиклесис или призывание Святого Духа, где священник просит Отца: «Ниспошли Духа Твоего Святого на нас и на эти предлежащие дары и соделай хлеб сей драгоценным Телом Христа Твоего. А то, что в чаше сей – драгоценной Кровью Христа Твоего». Вставка тропаря третьего часа после слова «дары», присутствующая сегодня только в традиции Русской Церкви, имеет свою историю происхождения, но, по сути, совершенно лишняя.
Как было сказано, молитва Анафоры обращена к Отцу, а тропарь – к Сыну. В Анафоре идет речь преимущественно о Тайной Вечере, тогда как в тропаре – о Пятидесятнице. Также тропарь фактически разрывает одно целостное предложение, что особенно заметно в чине литургии святителя Василия. Учитывая эти аргументы, мне точно известно, что покойный владыка Владимир (Сабодан) разрешал священникам тропарь третьего часа не читать.
Последняя, четвертая часть Анафоры – это интерцессионес или ходатайства: «Ещё приносим Тебе это словесное служение за в вере почивших: праотцев, отцов, патриархов, пророков, апостолов, проповедников, евангелистов, мучеников, исповедников, воздержников и о всяком духе праведном, в вере скончавшемся. Изрядно (особенно) же о пресвятой, пречистой, преблагословенной славной Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии». Здесь мы видим два предложения, но первое из них народ не слышит, отсюда второе – начинающееся со слова «Изрядно» – также становится не совсем понятным.
* * *
Такова самая важная, правильней сказать, кульминационная часть литургии. Сегодня некоторые иерархи и священники все чаще начинают говорить о необходимости слышания молящимся в храме народом Анафоры и прочих молитв, так как вопрос этот действительно значим, чтоб мы во всех смыслах вернулись к служению литургии «едиными усты и единым сердцем».
