Духовный спецназ – особые условия для сильных духом?

Тяжелым и суровым испытанием называют ежегодный восьмидневный Крестный ход из Браилова в Почаев. О том, зачем нужно идти в Крестный ход, и кто может выдержать его трудности, рассказывает архимандрит Иоасаф (Ковецкий).

15 лет подряд водит Крестные ходы из Браиловского монастыря в Почаевскую Лавру архимандрит Иоасаф (Ковецкий). Каждый такой восьмидневный переход протяженностью 275 километров многие называют тяжелым и суровым испытанием силы духа и воли, слагают о нем легенды и стремятся пройти этот путь снова и снова. В этом году о. Иоасаф был и куратором Святогорской ветки Всеукраинского Крестного хода мира.

– Сколько лет вожу Крестный ход, и сколько бы я не агитировал своих знакомых и ближних, тот колорит, который чувствуешь там, невозможно донести до людей. Это однозначно. Только когда хотя бы раз пройдешь и прочувствуешь это, только тогда открываются глаза.

Без молитвы мы просто ничто

– У многих есть представление, что большой Крестный ход – для сильных духом, для избранных духовно?

– Крестный ход – это действительно становление духовного образа. Люди по разным причинам идут: кто испробует свою силу, кто духовное состояние, кто просто помолиться. Но сила духа обретается все равно у каждого. С какой бы целью человек ни шел. Потому что Крестный ход дает подъем духовный. И с какой бы внутренней мотивацией человек не пошел, все равно вытекающее состояние будет духовное. Очень много знаю людей, которые прошли со мной крестным ходом, и потом говорили мне слова духовно развитого состояния. Это неоспоримо.

– А что изначально должно быть в человеке, чтобы он захотел пойти Крестным ходом?

– У каждого свое жизненное состояние, свой жизненный обзор, и кто с какими идет нуждами, вопросами, заботами... Люди разные совершенно. И физическая подготовка здесь – не главное. Вот идут ребята-спортсмены, но с большой болью выносят эту тяжесть.

Это духовный спецназ. И я считаю, что тут нужно в первую очередь быть молитвенно настроенным. Потому что, если не идешь с молитвой, намного сильнее подбиваешься, намного больше мозолей и других телесных недочетов. А если с молитвой идти, это намного легче проходит. Вот почему при таком большом расстоянии крестного хода люди стараются бежать вперед, где иконы, где молитва, где костяк хода идет. Можно идти и в конце хода и творить молитву, но это тяжелей.

– Сила духа уже должна быть в человеке, или она приобретается в ходе?

– С каким бы начальным состоянием люди не пошли в Крестный ход, они приобретают в нем духовное.

– А что должно появиться в человеке, чтобы решиться на этот шаг?

– Во-первых, желание. Сколько лет я иду в крестный ход, и каждый год боюсь. Боюсь, потому что знаю, что это такое. Если заболит серьезно нога, подвернул ее или что-то еще, ты понимаешь, что можешь не дойти. Понимаешь, что многое нужно будет потерпеть. За историю крестного хода я набивал мозоли в разных местах. И самый тяжелый мозоль был вроде бы небольшой, но кровавый и на подошве пятки, и с ним тяжелее всего было идти.

Каждый год я выхожу и знаю, какая тяжесть впереди предстоит. Но нужно быть христианином и всегда надеяться на Господа. Это единственное, что нужно. Конечно, подготовиться необходимо: обувь – это первое и главное, и ее нужно выбирать тщательно. Но надеяться нужно на Господа. С молитвой мы можем пройти, а без молитвы мы просто ничто. Молитва – это оружие, которым мы оперируем в своей жизни.

Кому испытание по силам

– А как же те, кто не доходит?

– Бывают такие случаи. Но и так бывает, что в первый год человек не дошел, а на следующий снова идет и доходит. Вспоминаются разные случаи. Две женщины пошли, но у одной сердце схватило, и она не пошла дальше. И другая за компанию сказала, что ей плохо, и тоже сошла с маршрута.

А в этом году вообще чудо было. Женщина, у которой порок сердца, и три раза в жизни была остановка сердца, подошла ко мне в конце крестного хода и рассказала об этом. Перед крестным ходом не хотела говорить, потому что опасалась, что я ее не благословлю. А как прошла, так почувствовала, что должна мне сказать – что такое чудо с ней случилось.

– В Крестный ход из Браилова в Почаев идут только те, кто получил ваше благословение. По каким критериям вы даете благословение? Вы как-то отбираете людей?

– В первые годы я шел только с теми людьми, которых знал. Даже были такие случаи, когда люди подходили брать благословение, а я не благословлял, пока за них не поручится кто-то из их знакомых, которые или сами уже ходили, или те, чьему мнению я доверял. Чтобы было подтверждение, что они – нормальные православные христиане.

Потому что раньше Крестный ход был как малая семья – человек 30-40. А в последние годы по 500 человек идет, и все очень разные люди. Поэтому я сейчас более лояльно отношусь. Но нужно, чтобы человек обязательно был православный, чтобы перед крестным ходом он исповедовался и причастился. И, конечно, чтобы готов был выполнять условия в крестном ходу.

Хотя, когда столько народу, не всегда проконтролируешь. Я вообще-то строгих правил и стараюсь придерживаться строгости, чтобы была чистота. Но уже не всегда при таком количестве людей получается сделать норму. Люди не всегда хотят и могут слышать, зачастую игнорируют и получаются разные ситуации.

10 тысяч земных поклонов и год не причащаться

– Особые условия Браиловского Крестного хода стали уже легендой. Рассказывают о таких жестких правилах и взысканиях, что не каждый решится пойти.

– Я сразу ставлю строгие рамки, но эта строгость определяет чистоту. У нас есть определенные правила, и я людей предупреждаю заранее. Не напрягаю, не говорю о невозможном. Дети должны идти с родителями или опекунами, молодежь не должна ночевать в палатках друг с другом, а только семейные пары. И чтобы ночевали семьями, а не так, что мама в одной палатке, а молодежь как хочет.

Одно из главных условий – чтобы ни в коем случае не было мобильных телефонов. Более того, сразу говорю, что если у кого-то обнаружу мобильный телефон, если мне об этом скажут – а я предупреждаю, что у меня в Крестном ходе глаза и уши везде, – то 10 тысяч земных поклонов и год не причащаться. Чтобы людям было не повадно. Это я предупреждаю. И в этом году двое таких было. Правда, они слабые в вере, только пришли, и выпросили не запрещать им причащаться. Но поклоны с них я не снял – пусть бьют, пока не выбьют.

Если мобильный телефон есть, у человека появляется соблазн общения – достать, поговорить, посмотреть интернет... Потому что мобильные телефоны уже как СМИ, которые нас определяют и контролируют, а мы не можем от них отказаться. Поэтому я четко определил раз и навсегда – никаких гаджетов.

«Не можешь спать – закройся и молись»

И распорядок дня у нас жесткий: в полпятого – подъем, и в десять часов – отбой. И я предупреждаю, что до отбоя осталось полчаса, пятнадцать минут, десять, пять, минута. А потом говорю: «Через минуту я никого не слышу. Если кого услышу, будет поклоны бить». Столько – сколько получится. В этом году хожу после отбоя по лагерю – в одной палатке хихикают. Говорю, чтобы прекратили, и десять поклонов назначаю. Они дальше в наглую продолжают. Двадцать поклонов назначаю и предупреждаю: «Услышу следующий возглас – будет тысяча». Замолчали сразу.

Стараешься лояльно к людям относиться, но не всегда это адекватно понимают. Люди разные, привыкли к разному режиму – есть молодые, есть старые. Есть те, кто привык в десять ложиться и в шесть вставать, а другие в час ночи ложатся и в десять встают. Поэтому есть четкий режим, и его должны все придерживаться. Не можешь спать – закройся и молись. Не мешай другим – люди отдыхают. А все это веселье после отбоя я называю нарушением порядка, обыденного отдыха.

И если кто в самом Крестном ходе разговаривает, а не молится – тоже поклоны получает. Десять, двадцать, даже сто поклонов было. И в течение дня они должны отбить поклоны, сразу или постепенно, потому что без этого на следующий день Крестный ход дальше не пойдет.

Тут уже не до шуток?

– Рассказывают, что у вас хорошее чувство юмора, и многие ситуации вы смягчаете шуткой. При всей серьезности хода есть в нем место юмору?

– Ну, о моем чувстве юмора надо спрашивать тех, кто видит его со стороны. Мои знакомые говорят, что я строгий, но добрый. В начале Крестного хода, на второй остановке, когда максимально отсеялись провожающие, я говорю слово и рассказываю условия, что допустимо в Крестном ходе, а что нет, многие почему-то смеются. И перед Почаевом на последней остановке тоже говорю слово. И тоже люди улыбаются, смеются. Наверное, шутки какие-то говорю. Но это просто слова смешные. 

А юмор у нас, конечно, есть. Да, при прохождении Крестного хода мы обязательно должны молиться, а на привале – почему нет?! Это же общение. Мы должны поддерживать друг друга, подбадривать – у каждого свое состояние, болезни телесные и духовные. Так что шутки обязательно должны быть.

Вот, например, ребята-спортсмены, шутя, говорили: «Посмотрите батюшке под подрясник, может у него там гироскутер, что он так быстро идет». Или я, когда отбой по лагерю объявляю, то говорю: «Все, всем спать. Выхожу на охоту».

Да и дети от однообразия устают, а на привал приходят – и в футбол играют, и бегают, и прыгают. Взрослые приходят и падают, а у них усталости точно нет. Детей много, не меньше 50, так что без радости и улыбок точно не обходится.

Это торжество Православия

– Так для чего все-таки нужен Крестный ход?

– Для поднятия силы духа. В Святогорском Крестном ходе, когда в нашу сторону были крики, ругань, яйца кидали, эти негативные действия только укрепляли силу духа православного человека. Проходишь через горнило искушений. Точно так же и в Браиловском Крестном ходе мы приобретаем духовное. Чем более тяжестей переносим, тем больше в нас силы духовной.

Люди, с которыми я иду Крестным ходом, для меня как родственники. И у многих так – в Крестном ходе у нас приобретается единение духа православного состояния. И такая радость, такое родственное отношение у всех, когда мы встречаемся после Крестного хода с теми людьми, которые в нем шли, перед новым ходом. В своем слове я так и говорю: «Я вас приветствую, родственнички мои, родные по духу люди! Я вас люблю и уважаю, но и наказываю». Эти люди действительно мне родные по духу.

– Что было самым сложным и трудным во Всеукраинском Крестном ходе?

– Крестный ход – это молитвенное состояние. Человек хочет идти и молиться, он переживает о своем состоянии, о своем жизненном пространстве. И если появляются противные силы, то понятно, что они вливаются в это состояние и сбивают молитву, отвлекают. В то же время они, не понимая этого, делают нам рекламу и поднятие духа. И пройдя через горнило этих искушений, в нас молитва все-таки усиливается. Они провоцируют нас, а православные показывают силу духа, выдерживая все их нападки. А это более сильная молитва. И, что характерно, обычно мы просто идем и молимся, а когда проходили через все эти пикеты, пели «Христос воскресе!».

– А какой Крестный ход был сложнее – из Браилова в Почаев или Всеукраинский? Можно ли их сравнить по каким-то критериям?

– Браиловский ход тяжелее физически, там нагрузка больше, потому что мы несем на себе вещи. А морально тяжелее был Святогорский Крестный ход. Потому что там вещи везли в автобусах, но все, что творилось вокруг нас, было беснованием.

И сколько лет я уже хожу в Крестный ход в Почаев, но все равно почему-то льется слеза – слеза радости, благодарности Богу за все, через что ты прошел. Понятно, когда человек в первый раз пошел и такое чувствует. Эх, хотел бы я еще раз испытать это впервые! Но я, который столько раз иду, а подхожу к Почаеву, вижу издалека Лавру, и такие чувства, и такое состояние! И когда в Киев пришли, тоже был большой духовный подъем. Это торжество Православия. Чувствуешь это духом и телом. И там, и там многое нужно преодолеть, и везде есть своя тяжесть и чистота.

– Как вы относитесь к тому, что многие миряне и священники говорят, что не любят Крестные ходы и приводят разные аргументы в защиту своего мнения?

– Пусть они читают святых отцов по поводу крестных ходов. Есть такие люди, даже священники, которые говорят: «Зачем идти в этот Крестный ход?!». Даже позорно это для них. А я привожу слова святителя Филарета Московского, которые он написал в письме к своему чаду, о том, что если идет Крестный ход, то хоть на пять минут прислонись к нему – и от этого будет отрада. Но нет таких слов, чтобы донести смысл и радость Крестного хода до этих людей, чтобы они восприняли его благодатность.

А если человек не хочет идти Крестным ходом, не видит в этом нужды, пусть ищет что-то другое. Я же вижу в этом духовную пищу, потому гоню себя в этот Крестный ход. И не только себя, но и тех, кто хочет быть чище – стараюсь, чтобы они проходили на уровне духовного возрастания. Поэтому я и строгий с ними, стараюсь донести до них правила. Чтобы они были чище. С радостью иду, но все равно боюсь – знаю, что это будет за испытание. И многие так – с большим желанием идут, хотя и страх есть. Крестный ход нужно пройти, и тогда станет понятно, что это такое.

Идут, чтобы спастись

– Рассказывают, что существует поверие, будто последний Браиловский Крестный ход расстреляют. Откуда такое пошло, и что вы об этом думаете?

– Да, я об этом знаю, но откуда оно взялось, не помню. И думаю, что это возможно. Потому что в тех западных областях в некоторые Крестные ходы кидали камнями лет десять назад, а то и больше. Сейчас такого нет, только словесные оскорбления. И в этом году тоже пару раз кричали, что мы сепаратисты и что-то подобное. Но мы не обращали внимания. Хотя и был в этом году слух, что это последний Крестный ход. 

– Люди знают об этом поверии и все равно каждый год идут из Браилова в Почаев. А вы ведете людей и понимаете, что такое может быть?

– Я понимаю, что на все воля Божья. Я христианин и надеюсь, в первую очередь, на Господа. Если Господь так судил, я на это не влияю. Если на это смотреть, можно затуркаться, забояться. А если человек стремиться к духовному росту, то он на это не обращает внимания и идет своим путем. Надо смотреть на то, что человеку-христианину присуще – приобщаться к духовным навыкам, осваивать новые духовные состояния. Мы же стараемся силу духа совершенствовать.

– Рассказывают, что в этом году одна женщина не смогла идти – просто ноги не слушались. А когда сошла с маршрута и вернулась в Браилов, обнаружила у себя в рюкзаке воткнутую цыганскую иголку.

– Да, я слышал что-то об этом. Это не новость, что какие-то гадалки-ворожки есть. Но православному христианину это не мешает. Бесы пытаются помешать человеку. Там, где есть благодать, там больше бесов. В Крестном ходе, где есть молитва, будут бесовские искушения обязательно. И когда человек мало духовен, он подвержен бесовской власти. Нет третьей стороны: или он с Господом, или с дьяволом. Поэтому, если он мало молится, мало ходит в церковь, мало духовно образовывает себя, то, естественно, над ним есть власть бесовских сил и искушений.

А если человек надеется на Бога, то Господь ему помогает. А даже если такое случается, как с этой иголкой, то это может быть ему как наказание по какому-то поводу. Утверждать, конечно, нельзя, но ситуации у Господа разные есть.

– А как же человек со всеми своими грехами может идти в Крестный ход?

– Нужно идти. Мы идем, чтобы протянуть духовную нить между Браиловом и Почаевом, и молимся за мирное состояние своей души. Чтобы духовно исцелился я, мои родственники, мое окружение – у нас прошения разные. Жизненное пространство у каждого свое. И каждый недочеты своей жизни выносит на общую молитву. Это нормально – всякий человек грешный.

Когда я начинал водить Крестный ход из Браилова в Почаев, нас было 30-40 человек, а теперь нас 500 – количество людей увеличилось в 15 раз. И, конечно, хочется, чтобы была та чистота, молитвенный настрой, скромность, тишина, душевность, но этого уже нет при таком количестве народу. Понимаю, что это скорбно и больно, потому что я этот ход начинал, чтобы творить в нем молитву. Но, хотя теперь я вижу меньше молитвенного настроя, зато больше людей идут, чтобы спастись.