Почему «агентам Кремля» можно служить в ВСУ, но нельзя служить Богу
Если руководство Вооруженных сил Украины не допускает в армию капелланов УПЦ, то что в ее рядах делают другие «враги» – прихожане канонической Церкви?
На днях Окружной административный суд Киева открыл производство по иску Украинской Православной Церкви к Министерству культуры. Речь о признании незаконным решения ведомства обязать Церковь указывать в своем названии принадлежность к РПЦ.
Мы уже много раз писали о законопроекте № 5309, который Президент Петр Порошенко подписал 22 декабря 2018 года. О том, что основной мишенью для этого закона была и есть наша Церковь – УПЦ. О том, что главная задача украинских законотворцев – полный запрет деятельности Украинской Православной Церкви на территории страны. И о том, что этот закон попирает не только Конституцию Украины, но и международные договоренности.
Ведь основной Закон Украины в 35-й статье четко говорит: «Каждый имеет право на свободу мировоззрения и вероисповедания. Это право включает свободу исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, беспрепятственно отправлять единолично или коллективно религиозные культы и ритуальные обряды, вести религиозную деятельность.
Осуществление этого права может быть ограничено законом только в интересах охраны общественного порядка, здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других людей».
Эта статья Конституции основана на 18-й статье Международного пакта о гражданских и политических правах, принятого резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 года.
Сейчас же, в контексте продолжающегося конфликта на Донбассе, мы обратим внимание на то, как закон практически запрещает присутствие в рядах Вооруженных сил Украины священников УПЦ. Почему? Потому что УПЦ посчитали Церковью, управляющий центр которой находится на территории «страны-агрессора».
Однако по факту УПЦ – крупнейшая конфессия Украины, и большинство солдат и офицеров ВСУ – прихожане именно этой Церкви. Получается, что эти люди, часто рискуя своей жизнью, лишены возможности «отправлять единолично или коллективно религиозные культы и ритуальные обряды», которые в Православной Церкви предусматривают наличие священника. Ни исповедаться, ни причаститься, ни поучаствовать в литургии православные служащие ВСУ не могут.
Причину, по которой священников УПЦ не допускают к верующим воинам, объяснил глава парламентского комитета по вопросам национальной безопасности и обороны Сергей Пашинский. Его аргумент незамысловат: «УПЦ МП нет места в армии».
О том, что такой позиции придерживаются практически во всех госструктурах современной украинской власти, еще 17 августа 2017 года заявил заместитель командующего Нацгвардии по работе с личным составом Ярослав Сподар. Отвечая на вопрос журналиста, существует ли запрет присутствия капелланов УПЦ в армии, Сподар честно ответил: «У нас это запрещено. Они хотят, но у нас так нельзя. Это было не только наше мнение, но и мнение Министерства культуры, Министерства юстиции. Есть соответствующий приказ министра внутренних дел, в котором четко указано: "не допускаются священники, духовные центры которых находятся на территории страны-агрессора"».
«УПЦ МП нет места в армии».
Сергей Пашинский, глава парламентского комитета по вопросам национальной безопасности и обороны
Из этих слов можно сделать вывод, что в глазах представителей нынешних властей Украинская Православная Церковь – это серьезная угроза национальной безопасности. Однако в украинской армии служат десятки, если не сотни тысяч простых верующих этой Церкви. И тут возникает непреодолимое внутреннее противоречие или, как модно сейчас говорить, когнитивный диссонанс.
Сегодня всех без исключения православных христиан, которые относят себя к Украинской Православной Церкви, вот уже на протяжении нескольких лет обвиняют во всех «смертных» для патриотов грехах – от сепаратизма, до работы на спецслужбы РФ. Возьмите только заголовки СМИ, посвященные крестным ходам, и убедитесь сами:
- Провокация ФСБ: 10 тыс. «православных титушек» идут на Киев;
- «Титушки и псевдоверующие: план Кремля на крестный ход»;
- «Спецслужбы РФ маскируют провокаторов под участников крестного хода, – Парубий».
И такие примеры можно приводить десятками.
Элементарная логика подсказывает: если подобные заявления государство считает клеветой, то обязано привлекать их авторов к уголовной ответственности за разжигание религиозной ненависти. А если никого не привлекают (нет ни одного примера), значит правоохранители уверены, что это все правда и десятки, сотни тысяч верующих УПЦ – агенты Кремля и сотрудники ФСБ.
Но тогда неизбежно возникает тот самый когнитивный диссонанс: получается, в обычной мирной реальности мужчины-верующие УПЦ – это «агенты Кремля» и «сотрудники ФСБ», а в военной эти же люди – солдаты и офицеры армии, которая находится в состоянии вооруженного конфликта со «страной-агрессором»! Как же тогда всех этих «агентов и сотрудников» берут в украинскую армию? Как им доверяют оружие и военные тайны?
Едва ли кто-нибудь из украинской власти озаботится таким простым вопросом. Верующих УПЦ в армию берут, оружие и тайны доверят – и это не считается угрозой нацбезопасности. А вот пустить к ним священника – это, по мнению властей, явная угроза для страны.
Еще в 2014 году замглавы Синодального отдела УПЦ по взаимодействию с Вооруженными силами и другими воинскими формированиями Украины архимандрит Лука (Винарчук) рассказывал: «Поскольку от военнослужащих в зоне АТО на юго-востоке страны постоянно поступают просьбы о предоставлении им священников, Министерство обороны отправляет запросы в религиозные организации о командировке туда духовных лиц. Но приоритеты расставляет очень своеобразно. Например, от греко-католиков и так называемого Киевского патриархата в частях Вооруженных сил и Нацгвардии в зоне АТО присутствует по несколько десятков клириков, а нашей Церкви, являющейся крупнейшей религиозной организацией страны, запрос был направлен всего на одного священника. То есть приоритет отдается "политически правильным", с точки зрения властей, Церквям».
В военкоматах Украины пока не принято спрашивать призывников об их вере, да и закона, который бы запрещал верующим людям служить в армии, тоже нет. Но даже если бы такой закон Верховная Рада приняла (чему мы уже не удивимся), он был бы невыгоден той самой армии. Ведь хорошо известно: человек, который верит во Христа, будет пытаться даже в армии жить в соответствии со своей верой. Такой человек не будет воровать, не будет лгать, не будет предавать. Он не станет мародером, будет честно исполнять свой долг. Другими словами, он будет пытаться оставаться человеком даже в нечеловеческих условиях. Если надо – он отдаст свою жизнь «за други своя».
Тогда почему же государство, отправляя его на потенциальную смерть, отказывает ему в праве на молитву и исповедь? А потому, что в глазах государства только та молитва правильна, которая за «победу в войне», а не та, которая «за мир».
И тут важно подчеркнуть, что наша Церковь всегда выступала против войны на Донбассе. Она не устанет повторять, что эта война носит братоубийственный характер, потому что очень часто из одного окопа брат смотрит на брата в другом окопе через прицел снайперской винтовки. Но вместе с тем Церковь говорит и о том, что в обоих окопах могут оказаться ее дети, которые имеют право на общение с Матерью. Если же их лишать этого права, то надо лишать и права (или долга) служить в армии.
По крайней мере, так в свое время (в 3-м ст.) поступал Максимиан, август Италии, Африки и Испании, который, по словам церковного историка Василия Болотова, предписывал «казнить христиан, служивших в войске, потому что есть известие о казнях христианских солдат именно в его половине империи».
«Приоритет отдается "политически правильным", с точки зрения властей, Церквям».
Архимандрит Лука (Винарчук), замглавы Синодального отдела УПЦ по взаимодействию с Вооруженными силами и другими воинскими формированиями Украины
У нас же ситуация совершенно абсурдная – верующих «Церкви страны-агрессора» берут в армию, а тех, кто вернулся из ВСУ и перестал быть военным, тут же называют «агентами Кремля». Ведь по логике, как раз в Вооруженные силы и не надо брать тех, кто представляет угрозу для национальной безопасности.
И тут вывод напрашивается сам собой – те, кто писал законопроект № 5309, прекрасно понимают, что от Церкви и верующих людей не может исходить угроза национальной безопасности. Наоборот, Церковь, которая все время призывает к миру, занимается освобождением пленных, не делит страну на чужих и своих, пытается примирить враждующие стороны, – эта Церковь не то, что не опасна, она полезна и необходима для государства и общества.
Но она опасна для тех, кто сеет вражду, кто на этой вражде зарабатывает политические дивиденды, кто использует войну в религиозных целях, и тех, кто заявляет, будто война попущена Богом для того, чтобы увеличилось количество прихожан его конфессии. Тех, кто предпочитает слышать не голос совести, а нашептывания того, кто этот голос заглушает.
Мы знаем, что Церковь можно запретить, но невозможно уничтожить. Но пока в Украине представители власти этого понимать не хотят. В истории Церкви было много «запретителей», но их участь, как правило, незавидна. Стоит ли становиться в их ряд?
